– Мы можем попробовать в следующем месяце, – предлагает он.
– Угу, – сглатываю я, думая про себя: «Черт, черт, черт! Он таки хочет шестерых…»
– Тебе нужно принимать больше… как его там?.. витамина В9, – говорит Дэн.
Нет-нет-нет. Все происходит слишком быстро. Может, мне и подгузников сразу прикупить, когда пойду в аптеку за чертовым В9?
– Хорошо, – смотрю на комод, все еще не смея поднять глаза на Дэна. – В смысле, можно попробовать.
Мне нужно ему сказать… Мне придется ему сказать! Но это все равно что прыгать в воду. Так, просто задержи дыхание и вперед!
– Дэн, просто я не хочу больше детей, – на одном дыхании выдаю я. – Мы так расчувствовались из-за носков и комбинезонов. Но пойми, носки так и останутся носками, а еще один ребенок – это новые огромные, меняющие жизнь обязанности. А я привыкла к моей жизни, мне все нравится. Плюс нам тогда нужно будет завести четвертого, а может получиться шесть… А у нас даже комнат не хватит для шести детей!
Выдыхаю. Я сказала это. И тут понимаю, что Дэн тоже что-то говорит, быстро, глотая слова, словно он тоже прыгнул в воду.
– И у нас нет больше спален… Придется покупать новую машину… А что у нас с деньгами? Как же плата за образование?
Минуточку.
– О чем это ты? – в недоумении смотрю на него.
– Сильви, прости меня, – похоже, у него начали сдавать нервы, – мы вчера немного… увлеклись. Знаю, ты хочешь большую семью, и нам нужно это обсудить на трезвую голову. Я всегда буду уважать твои взгляды на жизнь, но сам я…
– Я не хочу большую семью! – нетерпеливо перебиваю я. – Это ты хочешь шестеро детей!
– Шестеро? – непонимающе переспрашивает Дэн. – Что за глупость? Да, вчера мы не предохранялись… Но почему сразу шестеро детей?
Он что, не понял? Это же очевидно.
– Если у нас родится один малыш, то нужно будет завести четвертого, чтобы дети росли погодками, – объясняю я. – А представляешь, родятся тройняшки? Такое случается. Вспомни семью в Сток-Ньюингтоне.
На слове «тройняшки» Дэн выпучивает глаза. Смотрю и ясно вижу: Дэн не хочет никаких тройняшек. Не хочет покупать машину-человеконоситель. Вообще не хочет этого.
– Думаю, еще один ребенок – не ответ на все наши вопросы, – наконец произносит он. – Ложный след.
– Вчера мы просто напились, – закусываю губу. – Не стоит винить себе за то, что нас накрыла страсть.
Вспоминаю о комбинезончике с утятами. Прошлой ночью во мне проснулся инстинкт «курочки-наседки». Я всем сердцем хотела орущего младенца в этом комбинезоне. Сейчас хочу лишь сложить комбинезон и убрать его куда подальше. Почему я так быстро передумала?
– А как же комбинезон с утятами? – не могу остановиться я. Я должна быть уверена, что Дэн ничего не умалчивает, что не скрывает тайное, сильное желание, которое он озвучит в порыве обиды и гнева тогда, когда будет слишком поздно что-либо менять. Когда мы будем парочкой дряхлых стариков, мотающих дни у озера в Италии в постоянных размышлениях: когда же и отчего мы совершили столько ошибок? (На прошлой неделе мы читали Аниту Брукнер[19] в книжном клубе.)
– Это просто комбинезон, – пожимает плечами Дэн. – Вот и все.
– А как же следующие шестьдесят восемь лет? – напоминаю я. – Как же пустые нескончаемые десятилетия, которые нас ждут?
Тишина.
– Ну, как сказал врач… Всегда есть лото и настольные игры, – криво улыбается Дэн.
Настольные игры… Неужели мы не сможем сделать нашу бесконечную жизнь ярче и интереснее, чем бросание чертовых кубиков?
Когда вечером прибываю в паб на викторину, чувствую себя музыкальной колонкой, врубленной на полную катушку. Во мне грохочут звуки и чувства, я едва ли не плавлюсь. И связано это со многим, не только с попыткой наполнить счастьем года, отмеренные нам с Дэном (я почти не вру).
Ведь и вправду меня сильно волнуют события, происходящие на работе. Я просто не знаю, что творится с Уиллоуби-хаус. Хотя, конечно же, знаю: злой племяшка творится. Но я не знаю, что же такое он сказал миссис Кендрик, что за ночь она совершенно изменилась. Боюсь, не в лучшую сторону.
Миссис Кендрик всегда была хозяйкой, предводительницей, лидером. Все «правильно» или «неправильно» определялись по ее собственной шкале. Она просто знала, что нужно. Всегда строго придерживалась своих правил, ни секунды в них не сомневаясь, а вслед за ней переставали сомневаться и мы.
Теперь же стальной стержень внутри ее начал покрываться ржавчиной. Она кажется обеспокоенной и нервозной, не уверенной больше в своих принципах. Сегодня около получаса она мерила шагами наш офис, глядела на все будто впервые. Взяла в руки Коробку и недовольно скривила лицо. Выбросила в мусорное ведро все свои выпуски Counrty Life (позже вернула их на место, я видела). Долго с тоской во взгляде смотрела на факс, затем отвернулась и спросила меня с надеждой в голосе: «Компьютер ведь почти как факс, да, Сильви?»
Я долго уверяла ее, что компьютер во многом похож на факс и что это не менее прекрасное устройство для общения с людьми. Поняла, что ошиблась, лишь тогда, когда миссис Кендрик села за стол и, беспечно протянув: «Тогда, пожалуй, отправлю немного электронных писем», попыталась листать экран компьютера, как на планшете.
Так что я бросила свои дела и решилась ей помочь. Однако, когда минут через десять миссис Кендрик с нарастающим раздражением в голосе произнесла: «Сильви, милочка, в этом нет никакого смысла», я поняла, что без Клариссы мне здесь не справиться.
Силы небесные. Как в конце концов оказалось – после долгих минут всяческих разочарований, смятения и растерянности (со стороны каждой из нас), – миссис Кендрик была твердо убеждена, что строчка «тема письма» и есть само электронное письмо. Пришлось объяснить, что на каждую такую строчку нужно нажимать, чтобы прочитать содержимое. Она смотрела на меня с выражением крайнего удивления на лице и кивала: «Теперь ясно». Но, закрывая каждое письмо, она охала и восклицала: «Куда же оно пропало?»
Двадцать раз. К тому времени она уже достаточно извела меня, так что я вызвалась сделать ей чашечку чая, а заодно и показать ей благодарственное письмо, которое пришло от одного из наших патронов (написано на бумаге, перьевой ручкой). При виде письма лицо миссис Кендрик тут же просияло. Должно быть, племянник вчера не отставал от нее: «Бросьте вы свои правила, тетя Маргарет, и научитесь пользоваться электронной почтой!» Попадись он мне тогда, я бы ему высказала: «Ради бога, оставьте вы ее. Дайте ей общаться с друзьями и коллегами по факсу. Что в этом плохого?»
По видимому, он явится снова, чтобы «проверить», как идут дела. Что ж, в ревизора могут играть и два человека. И уж если я увижу, что он сводит с ума тетю без всякой уважительной причины, я сообщу ему эти пренеприятнейшие известия, поверьте мне. (Скорее всего в приятном вежливом письме, после того как он уйдет. Если честно, я не сильна в спорах.)
