Как я уже говорил, другим доказательством полянской теории является то, что в XII–XIII веках под Русью в территориальном значении понималась преимущественно Киевщина
[102]. М. С. Грушевский уверен, впрочем, что можно и в Повести временных лет «указать не мало мест, где Русь обозначает Киевщину». В украинском издании своей книги он ограничился простым утверждением этого, а при переводе на русский язык первого полутома «Истории Украини-Руси» пошел навстречу русским читателям и привел следующий пример: «Ярославъ же, совъкупивъ Русь, и варягы, и словене…» (под 1018)
[103]. Но из чего же следует, что Русь здесь – это Киевщина?
[Доказательство «полянской» теории М. Н. Тихомировым]
В недавнее время с доказательствами, что Русь – исконное название Киевской земли, выступил М. Н. Тихомиров
[104]. Я ничего не понял в его статье. Так, например, до сих пор считалось, что договор Игоря с греками стал известен только составителю Повести временных лет (XII век), но М. Н. Тихомиров известие о присяге крещеной Руси в 945 году (стр. 64) приводит в доказательство относимой к 1015–1019 годам «Повести о начале русской земли», которая, по его мнению, «восстанавливается при помощи так называемой Новгородской первой летописи» (стр. 65). Однако в так называемой летописи о договоре Игоря нет ни слова, да и поход помещен прежде Олегова, что находит свое объяснение у А. А. Шахматова
[105]. {стр. 20} Доказывает что-либо М. Н. Тихомиров вообще очень решительно. «Летописец
[106] сообщает: “и поляне, яже ныне зовомая Русь”… Но поляне по той же летописи населяли Киев и его окрестности. Следовательно, Русь – название Киевской земли» (стр. 62). «Древляне говорят об Игоре: “се князя убихомъ Руского”, но Игорь княжит в Киеве, значит киевская земля – это и есть Русь» (стр. 66). О первой фразе я говорил на предыдущей странице, а что касается второй, той, что русские князья сидели в Киеве, никто, как кажется, не возражает, а доказать из этой фразы, что они потому назывались русскими, что сидели в Киеве, а не Киевщина стала называться Русью, потому что там осела русь со своим конунгом, нельзя.
Приведя после нескольких подобных примеров слова, помещенные в Повести временных лет под 898 годом, «а словеньский язык и рускый одно есть» и «словеньску языку учитель есть Павел», М. Н. Тихомиров пишет: «Итак, анализ летописных известий IX–X веков (?) приводит нас к мысли, что эти известия были записаны уже в начале XI в.» (стр. 66). Меня этот анализ к подобной мысли не приводит, а что касается апостола Павла и «словеньска языка», то я просто не могу понять, как М. Н. Тихомиров, несмотря на исследования А. А. Шахматова
[107], приписал это известие своей мифической «Повести», не говоря уже о том, что в Новгородской 1-й летописи младшего извода ничего подобного нет.
В подтверждение того, что Русь не варяги, а поляне, М. Н. Тихомиров приводит следующую фразу Повести временных лет: «Игорь же совкупивъ вои многи: варяги, русь, и поляны, словени, и кривичи, и теверьце», так как русь здесь летописец отличает от варягов (стр. 70). Но ведь равным образом он отличает ее и от полян
[108]. Что Русь не варяги, М. Н. Тихомиров доказывает и так: «Русь клялась Перуном и Волосом, а не Одином и Тором, как следовало бы ожидать от норманнских князей» (стр. 73). Об этом писал еще Гедеонов, и с тех пор едва ли не каждый антинорманист считает нужным сослаться на Перуна и Волоса. Скорее всего, русь клялась ими, а не Одином и Тором потому, что летописец XII века не знал скандинавской мифологии
[109].
С доказательствами норманистов М. Н. Тихомиров расправляется довольно своеобразно. «Предвзятое мнение о появлении названия “Русь” только после пресловутого призвания князей, – пишет он, – всегда довлело на комментариях вышеупомянутого известия 837 г.» (стр. 74). Эта фраза мне немного неясна: не знаю, как понимать {стр. 21}слова «довлеть на»
[110], что здесь значит слово «появление», ведь и по мнению норманистов старой школы название Русь не «появилось» в 862 году, а только было перенесено в Восточную Европу, но совершенно уверен, что вовсе не «всегда» это мнение «довлело на» комментариях к Пруденцию. Уже А. А. Куник признавал, что известие может относиться не к Швеции, а к Новгороду, а А. А. Шахматов в «Сказании о призвании варягов» относит его даже к Киеву.
