Какова же метафизическая концепция философии Ницше в контексте ответа на исходный вопрос в западной философии или, точнее, ответа на этот вопрос собственно в метафизике?
Философия Ницше – это конец западной метафизики, поскольку она возвращается к самому началу последней и этим возвращением как бы замыкает всю историю философии в круг. Но как именно мысль Ницше возвращается к началу? Прежде всего необходимо уяснить, что философия Ницше не имеет ничего общего с простым повторением каких-то изначальных идей европейской философии, тем более в той же форме. Речь идет исключительно о том, что важнейшие концепции зари европейской философии, взятые вместе, в ответе Ницше на исходный вопрос вновь становятся актуальными. Каковы же эти важнейшие концепции? (См. лекции о «началах европейской философии» (летний семестр 1932 г.), лекции о Гёльдерлине (зимний семестр 1934/35 г.), «Введение в метафизику» (летний семестр 1935 г. и зимний семестр 1935/36 г. об утере смыслов слов φύσις и αλήθεια)). То есть какие ответы давались тогда на еще не раскрывшийся исходный вопрос: что есть сущее?
Один из ответов, приписываемый Пармениду, таков: сущее есть. Удивительный и невероятно глубокий ответ. Поскольку тем самым впервые и раз и навсегда (в том числе и для всего грядущего, в частности и для Ницше) установлено, что значит «есть», «бытие»: присутствие и неизменность, вечное настоящее – вечность. Постоянно присутствующее, неизменное Ницше называет твердым, прочным (das Festgemachte, Beharrende). Другой ответ, приписываемый Гераклиту, следующий: сущее становится. Сущее существует в постоянном становлении, постоянном самораскрытии и саморазрушении.
В каком же тогда смысле философия Ницше – конец, то есть возврат и объединение в единое целое этих двух важнейших определений сущего? В том смысле, что Ницше говорит: сущее есть нечто твердое и неизменное и в то же время оно пребывает в постоянном созидании и разрушении. Утверждение, что сущее есть и то, и другое не просто поверхностное сведение воедино двух противоположных концепций; сущее по своей сути есть постоянное созидание (становление) и как созидание востребует твердое – сначала, чтобы его преодолеть, затем, чтобы утвердить нечто новое, куда, выходя за свои пределы, переносится и во что преображается созидаемое. Суть сущего – становление, но становящееся существует (обладает бытием) только в созидательном преображении. Сущее и становящееся неразрывно связаны в основополагающей мысли: становящееся есть именно когда становится существующим в созидании. Но это сущее-становление превращается в становящееся сущее в постоянном становлении делающегося твердым как некое «застывание» в твердое, как освобождающее преображение.
В период столкновения с мыслью о вечном возвращении (1881–1882 гг.) Ницше как-то написал: «Должно нам отпечатать образ вечности на нашей жизни!» (п. 124; XII, 66). Это значит: привнесем в нас как в сущее, и тем самым в сущее в целом, увековечение, преображение становящегося в существующее. Увековечение это исходит из самого сущего, ради него возникнет и в нем останется.
Этот метафизический призыв, преодолевающий исходный вопрос, через несколько лет Ницше выразил в довольно длинной записи, озаглавленной «Резюме» (т. е. краткий перечень наиважнейшего в его философии; Воля к вл., п. 617; XVI, 101; вероятно, начало 1886 г.). «Резюме» начинается следующим образом: «Отчеканить на становлении признаки бытия – высшая воля к власти». Обратите внимание: говорится не о становящемся, поскольку под ним подразумевается преходящее, устраняемое и замещаемое постоянным – сущим, а о таком превращении становления в сущее, при котором оно как становящееся сохраняется и приобретает постоянство, иными словами, при котором оно есть. Эта чеканка или, вернее, «перечеканка» становящегося в сущее есть высшая воля к власти. В такой перечеканке ярчайшим образом проявляется сущность воли к власти.
Что же такое эта перечеканка, превращающая становящееся в сущее? Это раскрытие высшей возможности становящегося, при котором оно преображается и обретает постоянство. Перечеканка есть созидание. Глубочайшее созидание – созидание выше и дальше себя: находиться в решающем мгновении, в котором прошлое и настоящее превращаются в проект будущего и благодаря этому сохраняются. В созидании в мгновении, в «мгновенности» созидания – сущность подлинной, актуальной вечности, высочайшая ясность и высочайшая широта которой достигаются в мгновении вечности возвращения равного. Перечеканка становящегося в сущее – высшее проявление воли к власти – по самой своей сущности и есть эта «мгновенность», другими словами, и есть вечное возвращение равного. Воля к власти как устройство сущего может быть тем, что она есть, лишь при наличии способа существовать, и Ницше делает краткий набросок сущего в целом: воля к власти в своей глубочайшей сути и глубочайших возможностях на основе вечного возвращения равного.
Правильность подобного вывода неопровержимо подтверждается записью, озаглавленной «Резюме». Мы уже обсудили первое предложение: «Отчеканить на становлении признаки бытия – высшая воля к власти». Чуть дальше читаем: «Что всё возвращается – крайняя степень приближения мира становления к миру бытия: вершина созерцания». (А. Баемлер, который, не понимая волю к власти должным образом, пытается дать свою интерпретацию учению о вечном возвращении и затем вообще сбросить его со счетов, приводит первое предложение, но пропускает последующее, которое, между прочим, самим Ницше названо «вершиной созерцания». Не стоит, однако, тратить время на разбор подобных высказываний
[36].) Едва ли можно выразиться яснее в отношении того, 1) как и на какой основе осуществляется чеканка на становлении признаков бытия, 2) что мысль о вечном возвращении равного, в том числе и во время кажущегося триумфа мысли о воли к власти, оставалась мыслью мыслей, к которой как к возвышающейся и царящей надо всем вершине сходится вся философия Ницше.
Таким образом, в мысли о вечном возвращении равного Ницше сводит воедино два важнейших определения сущего начального периода европейской философии: сущее как становление и сущее как неизменность.
Но можно ли считать подобное преодоление изначальных концепций концом европейской философии? Может быть, это новое пробуждение изначальных концепций, то есть новое начало, но никак не конец? И все-таки метафизическая концепция Ницше – конец европейской философии. И даже не потому, что сведены воедино важнейшие изначальные определения сущего или что мышление Ницше вернулось к началам философии, но потому, что метафизическая суть осталась той же, что и была. Вопрос в том, вернулся ли Ницше к изначальному началу, к началу начал как начинающий? Здесь должно ответить: нет! Ни Ницше, ни другие мыслители до него (даже Гегель, открывший философскую историю философии) не достигли изначального начала – все они понимали начало исключительно в свете того, что является отходом от начала, его «омертвением» – в свете платоновской философии. Кратко объяснить это невозможно. (См. материалы для рабочих групп летнего семестра 1937 г. и лекции зимнего семестра 1936/37 г. Философия Ницше как оборотная сторона платонизма и тем самым как платонизм. Именно те положения, которые Ницше подвергает критике, по сути дела, являются его собственными, непреодоленными и, в действительности, так и не оставленными. Преодоление в истинном смысле возможно лишь через преодоление прежних вопросов.) Еще в ранний период Ницше называл свою философию перевернутым платонизмом. Однако «перевертывание» не устраняет платоновских концепций, напротив, укрепляет их, делает как бы невидимыми и тем самым еще более стойкими.
