Левое плечо Альдера Хон-Оуэна было раздроблено винтовочной пулей, во время поездки к лагерю развилась пневмония. Из большой базы АР у Омахи приехал медтехник, повозился над раной и сказал, что Альдеру нужна операция и послеоперационное лечение, которое возможно лишь в больнице. Альдер отказался покинуть лагерь, техник воззвал к остальным, но те поддержали вождя.
– Он может потерять руку, – сказал техник.
– Это лучше, чем потерять жизнь, – заметил Кэш.
Техник оскорбился, посчитав, что под вопросом его профессионализм, и спросил об этом. Кэш ответил, что ничуть не сомневается во врачебной квалификации техника, и добавил:
– Один бандит удрал, а у него наверняка есть дружки. Он мог рассказать и военным, надеясь на часть награды. То есть нам нельзя показываться там, где нас могут искать.
Альдер был молод и силен. Через несколько дней он уже использовал сеть диких для того, чтобы следить за расползающимся по Великой Бразилии бунтом и говорить с лидерами ячеек «всадников свободы» в городах, разбросанных по всей огромной стране. Неделей позже Альдер выбрался из постели и ковылял по лагерю, потел и кривился, поминутно садился передохнуть – но шел дальше. Еще через две недели Альдер перестал употреблять болеутоляющие средства и объявил себя полностью готовым к путешествию.
На следующий день они с Кэшем и парой диких поехали в песчаные холмы за лагерь. Рука Альдера лежала в петле из черной ткани и была прибинтована к груди, – но он отлично управлялся с лошадью одной рукой, и если при этом рана тревожила его, то он никак не выказывал признаков боли. Путники остановились у рощицы народных деревьев, таких зеленых и буйных, в мелкой широкой долине за хребтом, присели в тени среди узловатых корней и черных канатов симбиотической наномашинерии, вцепившейся в скалу, перекусили хлебом, сыром и маринованными помидорами. Альдер сказал, что Кэшу следовало бы ехать на восток и повстречаться с кое-какими знакомыми в Индианаполисе. Тем нужен пилот.
Кэш поднял руки, чтобы показать, как дрожат пальцы.
– Мне нужно закинуться стаканом-другим, чтобы сесть за штурвал. Вряд ли кому с того может быть польза.
– Возможно, мой друг смог бы помочь тебе. У нас мало тех, кто умеет водить шаттлы, а ты уж точно единственный, кому я доверяю.
– Ты имеешь в виду космические шаттлы?
– Да. Те, на которых можно полететь на Луну, когда придет время, – сказал Альдер.
4
Новости о растущих в Великой Бразилии беспорядках просочились в Трасти-таун от сочувствующего европейского ученого, который сотрудничал с одним из геномагов. Но большинство надзирателей посчитали, что ни к чему хорошему беспорядки не приведут. Великие семьи могущественны. Всякое недовольство будет безжалостно подавлено, и в конце концов ничего не изменится.
– Надзирателям надо верить, что революция захлебнется. Они лично заинтересованы в сохранении статус-кво, – пояснила Эми Ма Кулибэли Фелису Готтшалку. – Надзиратели, возможно, и не осознают сами, но они политизированы настолько же, насколько и обычные заключенные.
– Беспорядки – не революция, – ответил Фелис. – Смутьяны и зачинщики, может, и хотели бы сделать свой бунт революцией – но до сих пор ни у кого не получалось. И вряд ли получится когда-либо.
Они играли в шахматы, и, как обычно, Фелис попал в безнадежный эндшпиль – однако сдаваться не спешил, надеясь на ошибку Эми, хотя опыт давно показал: она не ошибается.
– Насколько я понимаю, обычным людям Великой Бразилии пришлось платить за Тихую войну, оккупацию систем Сатурна и Юпитера – а большие кланы богатели на украденных технологиях, – заметила Эми. – А теперь правительство хочет воевать с Тихоокеанским сообществом из-за кусков льда в пустоте. Дочерей и сыновей призовут в армию, исчезнут последние крупицы свободы, города превратятся в мишени для вражеских ракет. Людям надоело. Они хотят перемен.
– Но ведь простым хотением ничего не изменишь, – сказал Фелис и передвинул пешку на шестую горизонталь, угрожая уцелевшему слону Эми.
– Это ты из личного опыта? – с лукавой усмешкой осведомилась она.
Пару недель назад она коротко остригла волосы и выкрасила их в иссиня-черный цвет, а теперь накрасила и губы темно-пурпурной помадой, положила черные тени под глазами, подчеркивающие хрупкую белизну кожи.
– Нужно понимание того, что и как следует менять, – заметил Фелис.
– Возможно, они хотят того, что было у нас до войны, – сказала Эми и передвинула ладью на клетку в сторону. – А не хватает лишь вождя, который бы показал правильную сторону.
Фелис увидел, что если он возьмет слона, то ходом ладьи ему будет поставлен мат, и двинул вперед последнюю оставшуюся пешку. Эми вывела слона из-под угрозы, поставила шах, заставила отступить вражеского короля, затем привела вторую ладью на ту же горизонталь – и поставила мат.
– Я уже давно проиграл, – потирая онемевшие пальцы левой руки, объявил Фелис.
Теперь он получал дозы стероидов внутримышечно и инъекциями, но эффект был не лучше прежнего.
– Всегда дерешься до конца, – заметила Эми.
– Так учили.
– Твой нос выглядит совсем неплохо – по крайней мере, в здешнем свете.
– Думаю, я начал меняться еще до того, как Эдз Желот сломал мой нос. Надеюсь, перемены продолжаются, – сказал Фелис.
– Но не с твоими эндшпилями.
– Если не доигрывать всякую игру до конца, как надеяться на выигрыш?
– А что бы ты сделал, если бы пало правительство? – спросила Эми.
– Если бы случилась революция?
– Если бы она победила.
– Не знаю, – признался Фелис. – Это еще не значит, что нас освободят.
– А если освободят?
– Полечу на Землю, если смогу.
– Разве ты не хочешь сначала вылечиться? – спросила Эми.
– Но меня ведь смогут вылечить на Земле, разве нет?
– Мы можем полететь вместе, – улыбаясь, сказала она.
– В Новую Зеландию?
– Почему бы нет? Я уверена – она еще существует и в порядке.
На тюремную платформу сел военный корабль, роботы сгрузили строительные материалы, перенесли под большой купол и соорудили еще один малый в виде полусферы рядом с западным краем кратерной стены. Через два дня после завершения работ над куполом и проверок на герметичность явился второй корабль и выгрузил толпу заключенных с Земли. Их отвели под новый купол и сразу приставили к работе – сооружать бараки. Пошли слухи, что на Луну привезли ученых-измеников и отпрысков сильных кланов, выказавших симпатию к бунтовщикам, – но в точности никто не знал, потому что новых заключенных держали в полной изоляции от старых обитателей лагеря.
Эми сказала, что новые секретные заключенные – признак слабости правительства Великой Бразилии.
