…Бродя без толку по городу, который стал чужим и враждебным, Алексей несколько раз проходил мимо своего бывшего офиса — ноги сами несли туда. Теперь там даже вывеску сменили. Спрятавшись за деревьями на противоположной стороне улицы, он поглядывал на окна — не мелькнет ли там знакомое личико, тоже, наверное, ставшее чужим… Личико не мелькало.
В эту пятницу Алексей поднялся, как всегда, поздно. А куда спешить? И потом, больше валяешься — меньше есть хочется. Стариков дома не было. Наверное, уехали на дачу — он слышал обрывки их разговоров. Сына даже не сочли нужным поставить в известность. Что ж, тем лучше. По крайней мере, шпынять будет некому, намекать на лишний рот.
Алексей выпил стакан чаю. От чая остался во рту неприятный привкус — чай был дрянной, не сортовой, грузинский, раньше он и не взглянул бы на такое пойло. Початую пачку он обнаружил в кухонном шкафчике — спасибо, мать не забрала на дачу.
После чая встал вопрос — чем теперь заняться? Если ты не будешь убивать время, оно убьет тебя — кажется, так сказал какой-то мудрец. А что, правильно сказал.
Время, время…
Алексей подошел к окну, выглянул во двор. Две липы чахли в вечной тени, в песочнице возились ребятишки, две няньки сидели на лавочке, одна вовсе не дурная. Пацан лихо прокатил на велосипеде. А вон и дворник Шамиль показался, в оранжевом фартуке и с метлой в руках…
Опять потянуло к своему офису. Но он отогнал эту мысль. Даже сплюнул, проговорив: «Черт, так и свихнуться недолго».
Мельком глянул в зеркало — ну и харя! Может, побриться? В это время раздался звонок в дверь.
Кого еще черт принес? Ну, не к нему же пришли, в самом деле? Наверное, к отцу, сосед-преферансист. Может, открыть, стрельнуть у него десятку на пиво? Так ведь не даст, сволочь. А не даст, так и открывать нечего.
Алексей снова принялся изучать свою физиономию в зеркале. Звонок повторился, долгий и настойчивый. Менты, что ли? Но ведь он ничего не нарушал, отметился в райотделе вовремя. А ежели этот сосед, можно и в самом деле попытаться перехватить десятку.
— Кто там? — спросил Алексей.
— Это квартира Ильиных?
Нет, это не сосед. Голос незнакомый.
— Кто вам нужен?
— Алексей Павлович.
Ильин приоткрыл дверь, не сняв цепочку. За дверью стоял молодой человек в модной куртке, с золотой сережкой в ухе.
— Ну, я Алексей Ильин.
Гость окинул его цепким взглядом:
— Похож, хотя видок тот еще… У меня для вас письмо.
Молодой человек сунул в щель узкий голубой конверт и исчез.
Ильин закрыл дверь и вернулся в комнату. Конверт был девственно чист, на нем не было ни адреса, ни фамилии. Алексей даже понюхал его — повеяло чем-то давно знакомым.
Он надорвал конверт, из него выпал сложенный вдвое листок бумаги, на котором было написано: «Алексей, дорогой! Ты вернулся, поздравляю. Я знаю, что тебе нелегко. Нам необходимо встретиться. Жду тебя завтра, в семь вечера, в ресторане „Прага“. Клеопатра».
Листок благоухал «Елисейскими Полями» — ее любимыми духами. Сердце Алексея учащенно забилось. Нахлынули волнующие воспоминания: скорый поезд Москва — Сочи, прекрасная незнакомка, вспышка страсти… И дурманящий аромат странных сигарет, аромат, который поначалу придал ему богатырские силы и самоуверенность, а впоследствии принес столько страданий…
Опять невыносимо захотелось глотнуть наркоты. Но он знал: еще разок хлебнешь — уже не вылезешь. Да и нет ее, к счастью, наркоты…
Тревожные мысли оттеснила сумасшедшая радость: Клеопатра здесь, она помнит, она ждет его! И не далее как завтра они встретятся!
Алексей перечитал записку, сунул ее в карман, походил по комнате, стараясь унять волнение и привести мысли в порядок. А должен ли он идти на эту встречу? Какое может она иметь продолжение? Клеопатра и он ведь такие разные, и за время его заключения стали совсем чужими. Что его ждет? Опять наркота и, как следствие, тюрьма? Только не это. Он завязал с зельем. Навсегда.
Меряя шагами комнату, машинально снова взглянул на себя в зеркало платяного шкафа. Ну и образина! Волосы выцвели, появились большие залысины. Глаза впали, под глазами мешки… Хорош, ничего не скажешь. Если бы увидела его в таком виде Клеопатра, не назвала бы «дорогой».
Еще толком ничего не решив, Ильин начал лихорадочно приводить себя в порядок. Для начала принял холодный душ, чтобы в голове прояснилось, и побрился. Героические усилия Алексея не пропали даром — он молодел на глазах. И к концу процесса омоложения на него смотрел из зеркала человек, похожий на прежнего Алексея Ильина, каким он был до ареста: вальяжный, ухоженный, с самоуверенным взглядом, который, если и боялся чего-то в жизни, так это разве что летать самолетом. Правда, сильно исхудавший, но это дело поправимое.
Пронзительная трель телефона отвлекла его от мыслей о Клеопатре.
«Наташа!» — подумал он, бросаясь к трубке. Предчувствие его не обмануло.
Разговор получился долгим, но безрадостным. Жена сказала, что устала его ждать, что он, в сущности, разрушил ее жизнь, что она долго думала об их отношениях и пришла к выводу, что они теперь чужие. Бросила туманную фразу, что жизнь не стоит на месте.
— Ты о чем, Наташа? — спросил Алексей.
— Время все уносит, Леша. И наша жизнь оказывается иногда короче, чем кажется…
— Послушай, а Светланка?! — почти выкрикнул он.
— Вспомнил-таки, — с горечью произнесла Наташа.
— Наташа!
— Я уже почти тридцать пять лет Наташа. А о том, что у тебя есть дочь, ты вспоминаешь только тогда, когда тебе выгодно.
— Неправда!
— Неправда, говоришь? Так вот тебе правда. Света тебя, считай, забыла, ты стал для нее чужим. И для меня тоже…
Ильин в сердцах бросил трубку. Опять посмотрел на себя в зеркало. Вроде есть еще силы в пороховницах и не все потеряно. Теперь он окончательно решил пойти завтра в «Прагу». Надо вот только галстук у отца поискать поприличнее, да костюм свой почистить в срочной химчистке. Тот, в котором прибыл из Омска, — другого не было.
…Алексей узнал Клеопатру сразу, как будто только вчера расстались. Она сидела в углу за столиком, недалеко от эстрады.
Народу в зале было немного.
Клеопатра нисколько не изменилась, лишь чуть похудела и даже помолодела. Длинные темные волосы уложены в высокую прическу, платье с глубоким декольте, бриллианты в ушах и на пальцах.
Ильин подошел к ней и остановился, не в силах произнести ни слова. Сказочная фея протянула ему руку для поцелуя и произнесла:
— Ну, здравствуй, любимый…
Алексея будто окатила горячая волна. Пошатнувшись, он плюхнулся на стул.
Стол был уставлен закусками, в серебряном ведерке со льдом стыло шампанское, но у Алексея почему-то сразу пропал аппетит.
