— И что дальше?
— Никак не решим, — вздохнул Ильин. — Клеопатра колеблется, склоняется к тому, чтобы сделать аборт.
— А ты?
— Уговариваю оставить ребенка. Бог даст, будет у нас сын.
— Она не говорила тебе, зачем в Курган?
Алексей покачал головой:
— Мы из-за этого чуть не поссорились. Но что она собиралась там развернуть новый наркосиндикат… — И тут же замолчал, спохватившись, что проговорился. Но после второго графинчика он, не таясь, выложил свои мысли приятелю. — Я сам все время об этом думаю.
— И что надумал?
— А пускай все будет по закону. Пусть закон несовершенный, с дырками и прорехами, но это закон.
— Знаешь, как сказал один историк: суровость законов в России смягчается необязательностью их исполнения, — вздохнул Чернов.
— Вот-вот! — подхватил Ильин. — От необязательности исполнения все наши беды.
— Думаешь?
— Уверен.
Они провели время вместе до самого вечера. Выйдя из кафе, прошлись по Краснопресненской улице, в детском городке близ станции метро покатали Свету на пони. Друзья вспомнили былое и совсем было расслабились и расчувствовались, как у Чернова зазвонил сотовый.
— И в воскресенье покоя не дают, — сочувственно сказал Алексей. — Или, может, очередная дама сердца? — игриво подмигнул он.
Но звонила не дама сердца, а майор Панкратов. Он сообщил, что в поле зрения оперативников наконец-то появился Громада — второе лицо в «Эдельвейсе». А еще, по донесениям УБОП, в Кемерове появилась «феня». Завезли ее из Новосибирска.
Глаза у Чернова загорелись, остатки хмеля как рукой сняло. Выходит, интуиция его не подвела: гигантский спрут жив и продолжает действовать. Что ж, на этот раз дело надо доводить до конца.
* * *
Операцию по окончательному разгрому «Эдельвейса» начальство поручило возглавить Игорю Чернову.
Через несколько дней напряженной работы с документами он пришел к мысли, что секретная лаборатория находится в Ленинградской области.
Игорь посмотрел на часы: через пятнадцать минут в кабинет для допроса доставят курганского наркоторговца, который имел непосредственный контакт с Клеопатрой. Именно он вывел ее на майора-гаишника, который впоследствии ее изнасиловал. На чистой странице блокнота Игорь набросал вопросы, которые необходимо было задать задержанному.
…Когда через два с половиной часа допроса конвоир увел арестованного, Игорь готов был немедленно начать действовать. Подпольная лаборатория, по показаниям арестованного, находилась в городе Парголово под Санкт-Петербургом.
Еще не успела закрыться за наркодилером дверь, а Чернов уже названивал Панкратову по мобильному телефону. И начала раскручиваться милицейская машина, и чем дальше, тем быстрее.
Во время допроса Игорь Чернов попутно узнал множество любопытных и даже пикантных деталей, связанных с пребыванием Клеопатры в Кургане, — и о майоре-наркомане, который не успел завершить свой любовный акт, и вообще о тамошней верхушке города…
Игорь подумал, что кое-какие подробности, касающиеся Клеопатры, могут быть небезразличны Алексею. Тот наверняка обрадуется, узнав, что отец ребенка все же он, а не майор-наркоман. Но сейчас и минутки у него не будет свободной, чтобы связаться с приятелем. Да и что значит — связаться? По телефону всего не скажешь, а встретиться… Тот воскресный день, когда они случайно столкнулись в зоопарке, казался теперь далеким и нереальным.
На экстренном совещании у начальника управления было решено подключить к делу Санкт-Петербургское отделение Госкомитета по борьбе с наркотиками.
— Сегодня же вечером выезжайте в Северную столицу, — произнес в заключение генерал.
— Поездом? — спросил Панкратов, выходя из кабинета начальника управления.
Чернов покачал головой:
— Попробую договориться с начальством, может быть, дадут машину.
Больше всего Чернов опасался, что может произойти утечка информации, как это, увы, уже не раз бывало в подобных случаях. Тогда захват подпольной лаборатории может сорваться.
Недалеко от Санкт-Петербурга их встретили еще две машины с омоновцами и коллегами из местного отделения милиции. Через несколько минут они уже мчались по известному ему адресу, который сообщил на допросе курганский наркокурьер.
На сей раз опасения Чернова оказались напрасными — «крот» не сработал: может, не успел, а может, в данное время в их подразделении и вовсе не было никакого «крота».
В общем, операция по захвату нарколаборатории прошла успешно. Охранники, застигнутые врасплох, оказали пассивное сопротивление, не применив оружие. Несколько разбитых носов и выбитых зубов у тех, кто попытался не пропустить группу захвата, не в счет.
Готовое зелье, расфасованное и дожидающееся отправки в разные регионы России и за границу, а также ингредиенты для его производства были описаны и доставлены в лаборатории МВД и Госкомитета.
Глава 27
Маша
Невский проспект с его сияющими витринами, разноцветной неоновой рекламой и праздничной толпой остался далеко позади. Машина с двумя наркодельцами, счастливо избежавшими ареста, ехала в сторону Васильевского острова, и с каждой минутой Северная Пальмира теряла внешний лоск и праздничное уличное убранство. Домишки становились пониже, а реклама — пожиже. Правда, зелени здесь было больше, чем в центре.
Вано вел машину, напряженно вглядываясь в дорогу. Леха Долговязый сидел рядом.
— Шеф, а что это? — спросил Леха, показав на большой храм.
— Ты про церковь, что ли? — уточнил Счастливчик.
— Про нее.
— Эта церковь, Леха, может быть, самое старое строение на Васильевском острове. По преданию, ее заложил сам Петр Первый. Он и чертежи сделал, и сам глину месил, камни таскал…
— Неужто сам царь камни таскал да глину месил? — удивился Леха.
— Ну не знаю. Так люди говорят.
Пришлось слегка притормозить, чтобы пропустить женщину с коляской, переходившую дорогу, и мысли Вано переключились на Машу. Но думал он сейчас не о любовных утехах, а об осуществлении замысла, в котором Маша должна была сыграть не последнюю роль.
…Машенька родилась в сибирской деревушке, в нескольких километрах от которой располагался секретный полигон, где испытывали ракеты. И однажды военный вездеход, направлявшийся к полустанку Транссибирской дороги, заблудился из-за пурги и, изрядно поколесив по полутундре, заехал в Богом забытую деревеньку. Экипаж выбрал избу наугад. Старший прапорщик забарабанил в дверь. Долго никто не открывал.
Наконец в доме зашевелились, скрипнула дверь, и женский голос спросил:
— Кто там?
— Свои, — ласково отозвался старший прапорщик, — военные мы, из соседнего гарнизона. Заплутали, из сил выбились. Пустите погреться.
