Лежащая на соседней койке женщина проснулась.
— Ты чего? Животом маешься? — спросила она.
Не ответив, Клеопатра поднялась, сунула ноги в холодные тапки и вышла в больничный коридор.
— Что, Зулейка Ивановна, не спится? — спросила ее дежурная медсестра.
— Не спится. Ты чем занята?
— А я готовлюсь к экзаменам. Учусь заочно. Скоро сессия.
— Молодец. А мне можно заочно учиться?
— Можно. Если разрешит начальник колонии.
Клеопатра расхаживала по коридору, раздумывая о том, как жить дальше. Может, действительно поступить в институт? Скажем, юридический факультет. Завязать с криминальным бизнесом. Уединиться, уехать с дочкой и Алексеем в Испанию. Но ведь бросить дело просто так невозможно. Пусть «Эдельвейс» разгромлен, но ведь некоторые члены организации остались на свободе. И она не может, не имеет права бросить их на произвол судьбы. Она отвечает за своих подопечных…
Глава 29
Ссора
Даша росла нервным, болезненным ребенком, часто хворала, но благодаря деньгам, которыми снабжал ее банкир, Клеопатра имела целый штат приживалок, от вольнонаемных медсестер до товарок по камере, всегда готовых ей услужить. Так что руки у нее были развязаны, на что и обратила однажды внимание начальник колонии Марина Федоровна Залесская.
— Зря время здесь теряешь, — сказала она Клеопатре. — В безделье. Спохватишься — поздно будет.
— А что мне делать здесь, в заключении? — удивилась Клеопатра.
— У тебя какое образование?
Вопрос застал Клеопатру врасплох.
— Да какое там у меня образование? — махнула она рукой. — Только школа. Но где аттестат, ума не приложу.
— Хорошее образование в жизни необходимо, это верный кусок хлеба. Знаю, у тебя там есть какой-то бизнес… Ну а если он лопнет?
— Тогда на панель, — попыталась пошутить Клеопатра.
— На панель-то поздно, матушка. Там все больше восемнадцатилетние.
— Так что ж мне, в техникум идти?
— Начинать надо с курсов… Проштудировать программу за выпускной класс… Девка ты толковая.
— Марина Федоровна, что вы такое говорите! — всплеснула руками Клеопатра на столь неожиданное предложение. — Вы это серьезно?
— Вполне. Еще успеешь поступить в институт.
— Институт? Какой институт?
— Думаю, тебе больше подойдет юридический. Хорошие юристы в цене.
Клеопатра поразилась, как могла Марина Федоровна угадать ее сокровенное желание.
— Я помогу. Будешь учиться экстерном. Продолжишь учебу потом, когда выйдешь на волю, — сказала начальница. — Даже если за границу уедешь. Для учебы на заочном это неважно.
Клеопатра стала внимательнее прислушиваться к ее словам, начиная отыскивать в них смысл.
…Зулейка Ивановна оказалась сообразительной в науках — сама не ожидала от себя таких способностей. Правда, и репетиторы в колонии, совершенно добровольные, оказались у нее на уровне и старались не за страх, а за совесть, точнее — за баксы.
Репетитором по химии к ней напросилась профессорша из Екатеринбурга, крупный специалист в области неорганической химии, старая и заядлая наркоманка.
Немудрено, что при таких репетиторах богатая ученица быстро довершила свое образование и получила аттестат зрелости.
Залесская, будучи человеком благодарным и в чаянии будущих благ, сдержала свое слово и помогла определить подшефную во Всероссийский юридический институт, на заочное отделение.
Словом, дела у Клеопатры пошли в гору. Более того, ее Даша в последние месяцы стала меньше болеть.
Упорядочилась жизнь и у Алексея, вошла в более или менее стабильное русло. Способствовала этому буфетчица Ангелина, которая вдруг снова воспылала к нему любовью.
Не без косвенного влияния многоопытной Ангелины у Ильина произошла ссора с Клеопатрой, первая за много лет совместной жизни.
Это случилось во время последнего свидания. Алексей приехал в колонию, и Залесская, по обыкновению, выделила им комнату. И холодильник был щедро заполнен, и все было, как прежде.
На ужин они позволили себе несколько рюмок коньяку, отступив от установленного для себя «сухого закона». Алексей решил немного расслабиться — слишком зажатым чувствовал себя в последнее время. Не испытывая на воле недостатка в женщинах, он несколько поотвык от Клеопатры, достоинства которой сумела затмить страстная буфетчица.
Клеопатра долго пыталась разжечь едва тлеющий огонек, но костер и не думал разгораться. Алексей был каким-то вялым — его и впрямь порядочно развезло от коньяка. Супружеский долг он исполнял без азарта.
— Перебрал я чуток… — оправдывался он, однако Клеопатра поняла, что дело тут вовсе не в переборе — ведь в прошлый раз он накидывался на нее, как голодный тигр.
— Скажи правду, Алексей, у тебя появилась другая женщина?
— Положа руку на сердце? — попытался пошутить Ильин.
— Ну, не на сердце, можно на три вершка ниже. Говори, ты мне изменяешь?
— Ты у меня одна.
— Что-то не похоже, я же вижу.
Ласки Клеопатры становились все настойчивее, и Алексей понял, что ему не отвертеться. И тут, на свою беду, он припомнил какой-то невероятный мостик — излюбленный способ изобретательной Ангелины, и решил соответствующим способом расположить супругу.
Клеопатра, несмотря на сообразительность, поначалу не могла понять, какой именно позы добивается от нее супруг, а поняв, пришла в ярость.
— Это какая сучка тебя научила, а?! — завопила она.
— Никакая не сучка… Я сам видел в «Плейбое», — неуклюже оправдывался Алексей, с которого мгновенно слетел хмель.
— К твоему сведению, этот журнал не занимается сексуальными изысканиями.
— Значит, это другой журнал был.
Кончилось дело тем, что взбешенная супруга вытолкнула его из постели на холодный пол, и Алексею превеликих трудов стоило упросить ее пустить его обратно под теплое одеяло.
Однако теперь ни о какой любви не могло быть и речи.
Ильин, укрывшись с головой и отвернувшись, так и не смог уснуть до утра. Его одолевали тревожные мысли. Вспомнилась погибшая Наташа. После того как ему сообщили горькую весть, Алексей, сопоставив разные соображения, пришел к выводу, что его бывшую жену убили по приказу Клеопатры. Он несколько раз порывался сказать ей об этом, но каждый раз сдерживался: ведь фактов-то у него не было. Промолчал он и на этот раз, мысленно упрекая себя за малодушие.
В какой-то момент он чуть было не решился. Резко повернулся к жене, но застыл, наблюдая за ней. Она спала — или прикидывалась: Клеопатра была превосходной актрисой. Лицо ее дышало безмятежностью, хотя длинные ресницы слегка подрагивали. Алексей несколько минут смотрел на нее. Противоречивые чувства волновали душу: он и любил ее, и жалел, особенно после беды в Кургане, которая неожиданно свалилась на нее, и совершенно невыносимой была мысль о Даше, отцом которой был не он, а черт-те какой подонок… А девочка славненькая, только болезненная — ничего не попишешь, наследственность. Конечно, он удочерит ее, но шрам в душе останется на всю жизнь.
