— Знаю, знаю, — отмахнулся Сильвестр. — Я
решил начать все сначала. Раньше я пытался идти по следу убийцы, хотел прижать
его уликами. А теперь попробую зайти с другой стороны. Займусь личностью
убитого.
— Про Фофанова мы мало знаем, — посетовала
Майя. — Даже Тоня, по‑моему, не может ответить на некоторые вопросы.
Она, кстати, что‑то не очень убивается…
— Да и ребенку ясно, что к их помолвке дядя руку
приложил, — пожал плечами Сильвестр. — У Фофанова была своя тайна,
помяни мое слово. Зачем человеку носить очки, которые его откровенно портят?
Есть только одно объяснение — он хотел изменить внешность.
— Может, он был шпионом? И его прикончил агент
иностранной разведки?
— Агенты тоже совершают промахи, — заметил
Сильвестр и прислушался: — Тебе не кажется, что в подъезде слишком шумно?
Слышишь? Что‑то происходит на лестнице, точно.
Они вышли в коридор, на секунду замерли, потом уставились
друг на друга. Из‑за входной двери доносился топот, чьи‑то крики,
плач и причитания. Все это сопровождалось бешеным лаем Джинервы, который
раздавался то сверху, то снизу, из чего можно было заключить, что болонка
носится по этажам.
— Вот еще нам не хватало, — пробормотала Майя
испуганно. — Нужно узнать, что там случилось.
Она глубоко вздохнула, открыла замки и вышла, оставив дверь
приоткрытой. Сильвестр ждал, покусывая нижнюю губу и прохаживаясь взад и вперед
по коридору. Прошло не больше минуты, и Майя влетела обратно. Глаза ее
возбужденно блестели, на лбу выступил пот.
— Чепукин через дверь сообщил мне, что произошло еще
одно нападение на человека! — крикнула она. — Я не очень разобралась,
кто на кого напал, потому что там страшная неразбериха. Уже и милиция приехала!
Не закрывайте дверь, я сейчас вернусь, все вам расскажу.
Она побежала вниз по лестнице и сразу же наткнулась на
Алевтину Витальевну, которая стояла возле мусоропровода, обмахиваясь газеткой.
Выглядела она распаренной и несчастной.
— Джинерва сбежала, — с надрывом сообщила она
Майе, указывая глазами вверх, откуда доносилось бешеное собачье тявканье.
— Хотите, я за ней схожу?
— Лучше не надо, — шепотом ответила
Алевтина. — Там, на лестнице, лежит мужчина. Может быть, он мертвый. Я
побоялась посмотреть. После того, как тут такое случилось…
Похолодев, Майя на цыпочках отправилась наверх, бросив через
плечо:
— Нет, я все‑таки посмотрю.
На самом деле мужчина не лежал, а сидел на ступеньках, сжав
голову руками. Это был молодой, но довольно упитанный человек в костюме и при
галстуке. Он привлекал к себе внимание не только тем, что перегораживал проход.
Еще он тихонько выл, как будто у него болел зуб. Наверное, Джинерве не нравился
этот вой, и она заливалась лаем где‑то наверху.
— С вами что‑то случилось? — спросила Майя,
опасливо приблизившись.
Мужчина неожиданно вскинул голову, показав озлобленную
физиономию.
— Меня хотели убить! — крикнул он. — Я
помощник депутата, пришел с информационными бюллетенями и получил в вашем
подъезде не только удар по голове, но еще и словесные оскорбления. У вас тут
все сумасшедшие, твердят про каких‑то маньяков с чулками.
— В какой квартире живет виновный, это я вам на раз
скажу, — ободрила его Майя, махнув рукой. — А по поводу маньяков
обращайтесь на девятый этаж. Там в маленькой комнате прячется сумасшедшая тетя
Жабина.
Она замолчала, потому что снизу поднималась целая толпа
народу — поднялся такой шум, что хотелось заткнуть уши.
— У вас есть тут хоть один вменяемый свидетель? —
громко спрашивал сердитый голос.
Как выяснилось через пару секунд, голос принадлежал
милиционеру. Он был в форме, то есть при исполнении служебных обязанностей. То,
что в ходе выполнения этих обязанностей у него что‑то не заладилось, было
ясно по его лицу — красному, надутому, с выпученными глазами. За милиционером
поднималась пара тяжело дышащих старушек, дворничиха с железным совком и
местный сантехник, зашедший в их подъезд по большому одолжению. Еще ниже
обнаружилась Анжелика Янова и взволнованная пара молодоженов со второго этажа.
— А это кто еще такие? — грозно спросил
милиционер, остановившись и уставившись куда‑то вверх.
Майя обернулась и увидела соседей из квартиры напротив,
супругов Рудаковых. Они только что вернулись из Флориды и могли порадовать глаз
сочным загаром. Впрочем, сейчас им вряд ли стоило говорить комплименты. Лица у
обоих были вытянуты, рты разинуты, глаза испуганы.
— Здрасьте, — на всякий случай пробормотала
Майя. — Как была погодка?
У вас тоже что‑то случилось? — спросил
милиционер, заметив неподдельное страдание на загорелых лицах.
— Они убежали, — ответила Рудакова грудным
голосом. — Из‑за этой собаки.
Вытянув руку, она потрясла красным бантом, в котором
застряла кудрявая шерсть. С большой долей вероятности можно было сказать, что
бант выдран из Джинервы.
— Они убили мою собаку! — закричала снизу Алевтина
Витальевна.
— Как же, убьешь ее! — возмутился Рудаков, одетый
в шорты и гавайку. — Я бы убил, если бы поймал.
— Кто — они? — устало спросил милиционер.
— Маньяки, маньяки! — вставил свое слово помощи и
к депутата. — Вот тут граждане говорят, что они убежали на девятый этаж.
Фамилия их — Жабины.
— Кто такие Жабины? — гнул свое милиционер.
— Хулиганы!
— Это шофер и его сумасшедшая тетка, — возразила
одна из бабушек, успевшая восстановить дыхалку после марш‑броска на
шестой этаж с «перекурами». — Жабинская тетка уже второй раз пытается
вырваться из‑под домашнего ареста. Ее Янов только что поймал. Такая драка
была на третьем!
— Замолчите все! — басом простонала
Рудакова. — Какие Жабины, когда такое несчастье! Они сбежали, сбежали!
— Да кто сбежали? — хором спросили Майя и
дворничиха.
— Семь тысяч долларов! — воздела глаза к потолку.
Рудакова. — Подумать только! Как мы их холили, ласкали и лелеяли! Мы
успели их полюбить!
— Я бы тоже полюбил семь тысяч долларов, —
задумчиво сказал сантехник, вытирая лоб рукавом. — Какие у нас жильцы
занятные, нет слов для описания.
Именно в этот момент раздался страшный рев, перешедший в
тонкий визг. Было ясно, что Джинерва с кем‑то сцепилась не на жизнь, а на
смерть. Тотчас, рыча, кусаясь и роняя шерсть и слюну, мимо всей честной
компании сверху по лестнице скатился огромный шерстяной клубок серо‑белого
цвета о восьми лапах и двух хвостах. Помощник депутата вскочил, как ошпаренный,
и прижался к стене, пропуская кучу‑малу, которая просвистела вниз, до
полусмерти напугав бабушек. Дворничиха попыталась было ударить кучу‑малу
совком, но успела только примериться, потому что Рудакова бросилась на нее всем
телом, примяв к стенке.
