— А! — воздел указательный палец Сильвестр. —
В этом‑то все и дело! Краденый — он был ему не нужен. Вся соль его плана
состояла в том, чтобы завладеть статуэткой легально, пользоваться ею открыто и
получить огромную известность, даже славу.
Все смотрели на Сильвестра завороженно. Даже Леонид
Николаевич поднял глаза. Они были подернуты пеплом. Однако же и в этом пепле
сверкнула искорка любопытства. Он не мог заставить себя не слушать, он столько
лет владел этим ангелом.
— Что я проглядел? — спросил он тяжелым
голосом. — Что в этой чертовой статуэтке…
— Сердечко на конце подписи. Но вы не должны себя
винить. Значение этого сердечка знал только один человек — возлюбленная
мастера, польская аристократка Ева Спешинская.
Костя Чихачев так резко вскочил на ноги, что сидевший
неподалеку Герман едва не свалился на пол от неожиданности.
— Заткнись! Заткнись, сукин сын! — закричал Костя,
кинувшись на Сильвестра. — Я столько лет мечтал об этом дне, а ты все
испортил! Испортил!
Он стал бить Сильвестра кулаками слева и справа, глаза его
полезли из орбит, а на губах появилась слюна, потекшая вниз длинной лентой.
— Чего вы сидите? — взвизгнула Майя, толкнув
Половцева в спину. — Спасите босса!
Половцев провел операцию по спасению Сильвестра блестяще.
Пару секунд спустя Чихачев уже валялся на полу с разбитым носом и отнявшейся
печенью.
— Не трогайте его, пусть приходит в себя, — лениво
проговорил Стас, потирая кулак. — Если будет нужно, я добавлю.
Сильвестр поправил воротничок рубашки, выпил воды и
продолжил, стараясь не смотреть на Чихачева, который лежал на боку, поджав
коленки к груди.
— Итак, Ева Спешинская. Прелестная женщина, ради
которой Зарудный был готов буквально на все. Она играла его сердцем, она хотела
получить весь мир… Я не успел собрать всю информацию об этой женщине и ее связи
с Михаилом Ивановичем Зарудным. Знаю только, что в одном подмосковном храме
были украдены ценные иконы в драгоценных окладах. Иконы позже всплыли, а камни
так и не нашлись. Кража произошла во время реставрации, в храме в это время как
раз работал скульптор Зарудный.
— А можно покороче? — спросил у него из‑за
спины Половцев. — У меня сегодня еще одно дельце наклевывается…
Майя попыталась испепелить его взглядом, но в организме
старшего лейтенанта было слишком много жидкости, и он не горел.
— Можно и покороче, — кивнул Сильвестр. — В
самом деле, я же не записывался в докладчики. Родители Константина, к
сожалению, были горькие пьяницы. Полагаю, он всю жизнь мечтал о другой семье.
Однажды он узнал, что его бабка по материнской линии носила фамилию Спешинская,
пользовалась успехом в свете, кружила головы, о ней упоминается во многих
старых монографиях… Думаю, им овладела идея‑фикс доказать и обнародовать
свое родство с этой блестящей женщиной. Но кому был бы интересен какой‑то
рядовой потомок светской ветреницы? Он решил искать повод, который мог бы
вызвать интерес. Ему повезло. Он находит любовную переписку Евы Спешинской и
Михаила Зарудного.
Чихачев дернулся на полу и завыл от злости.
— Эта переписка сейчас у него в компьютере.
— Вы что, залезли в Костин компьютер? — удивилась
Соня. — Но как вы попали в его квартиру? Она ведь стоит на охране в
милиции?
— Ну, да‑а… — протянул со своего места
Половцев. — Это, безусловно, надежная штука.
— Лучше сейчас ничего не спрашивать, —
посоветовала подруге Шура. Сама она от волнения измяла полы своей кофты и
раздавила пластиковый стакан, из которого пила воду.
Из этой переписки ему стало ясно, что Зарудный сделал для
любимой семь ангелов. Он писал ей, что у каждого из них есть свое собственное
сердце. Вряд ли кому‑нибудь приходило в голову, что художник имел в виду
не то сердце, которое изобразил в конце своей подписи, и не аллегорическое
сердце, а драгоценное. Полагаю, в каждой из статуэток спрятан драгоценный
камень.
— Иконы! — догадалась Шура. — Оклады! Это
могли быть такие потрясающие сокровища!
— Шесть ангелов он уже собрал, — продолжал
Сильвестр. — Ему нужен был последний, седьмой. С семью ангелами, с
письмами, с доказательством того, что он прямой наследник, Константин Чихачев в
один миг мог бы сделаться героем первых страниц мировой прессы!
— А если бы государство отобрало у него ангелов? Ведь
камни‑то ворованные? — спросил Герман.
— Мне кажется, ему было все равно. Ему нужны были не
камни, а слава. Знаете, почему я так думаю?
— Почему? — спросила Шура, которая всегда очень
любила подбадривать лекторов наводящими вопросами и во времена учебы в
институте довела до белой горячки не одного преподавателя.
— Потому что, начав убивать, он делал это не как
обычный преступник, которому хочется оставить как можно меньше следов. Он делал
это как человек, одержимый желанием прославиться. Заявить о себе, придумать что‑то
такое, что выделит его из ряда других убийц.
От Тони… Разрешите пока называть вас так? От Тони он узнал,
что я не поверил в несчастный случай на лестнице и теперь ищу убийцу Фофанова.
Его это испугало. Он захотел держать руку на пульсе и прилепился к Тоне, как
клещ. Через нее вся информация о моем расследовании перетекала к нему. Тут
очень удачно возник человек с родимым пятном, и Константин смог проявить себя
как герой и защитник.
Вы наверняка обратили внимание, как активно Константин
помогал в расследовании, верно?
— Я все время об этом думаю, — призналась
Шура. — Зачем ему это было надо? Где логика?
— Думаю, я понимаю его логику, — признался
Сильвестр, взглянув на «виновника торжества». — Во‑первых,
Константин помогал ловить не себя самого. Напротив, он пытался увести меня в
сторону. Очень удачно на горизонте появился человек с родимым пятном со своим
другом мотоциклистом. Фотография, старые сережки, которые перешли к Тоне по
наследству… Тут была какая‑то семейная тайна, связанная с Леонидом
Николаевичем, его сестрой и Тоней. Константину было выгодно запутать нас,
вплести эту старинную историю в сегодняшние события. Кроме того, я совершенно
уверен, что он и в голове не держал, что его разоблачат! Он считал, что все
сделал безупречно, к нему не подкопаешься. Ему удалось самое главное — два
убийства он выдал за несчастные случаи, а одно — за самоубийство. Милиция не
завела уголовных дел, он был чист!
— Если бы не вы!.. — горячо сказала Тоня. —
Он остался бы безнаказанным. И вообще… Я могла бы… Я думала…
— Ты думала, что он в тебя влюблен и могла бы выйти за
него замуж. Рано или поздно, — подытожил Герман. — Ужасно. А что там
с этим ангелом?
Сначала он хотел завладеть ангелом законным путем, —
продолжил Сильвестр, — расстроить свадьбу и жениться на Тоне. Он пытался
купить статуэтку у Леонида Николаевича — ничего не вышло, поскольку тот задумал
передать ангела племяннице именно в качестве свадебного подарка.
