– С ним все будет в порядке? – возбужденно спросила она.
Пастор посмотрел на часового. Тот лежал на земле, закрыв лицо руками, и слегка раскачивался.
– Конечно, – спокойно ответил Пастор.
– Ну, ты даешь!
– А теперь в Сакраменто.
Мелани развернулась, и они поехали в сторону столицы штата. Через некоторое время она спросила:
– Неужели ты думаешь, что сумеешь убедить этого типа, Ханимуна?
– Он должен обладать здравым смыслом, – уверенно ответил Пастор, хотя сам ни в чем не был уверен. – Разве у него есть выбор? Первый вариант: землетрясение, которое причинит ущерб на миллионы долларов. Второй: разумное уменьшение загрязнения окружающей среды. Мало того, если он выберет первый вариант, через два дня вновь окажется перед выбором. Он должен сообразить, какой путь более легкий.
– Наверное, – ответила Мелани.
Они подъехали к Сакраменто, когда до семи оставалось несколько минут. В столице штата в столь раннее время было совсем тихо. По широким пустым бульварам неспешно катили редкие автомобили и грузовики. Мелани припарковала машину возле здания Капитолия. Пастор поглубже надвинул бейсбольную шапочку, спрятав под ней длинные волосы, и надел темные очки.
– Жди меня здесь, – сказал он. – Это может занять пару часов.
Пастор обошел квартал, в котором находился Капитолий. Он надеялся найти парковку, расположенную на уровне улицы, но ему не удалось. Капитолий окружал огромный сад с великолепными деревьями. Расположенные по обе его стороны съезды вели в подземный гараж. За ними следили охранники в сторожевых будках.
Пастор подошел к одной из громадных величественных дверей. Здание было открыто, но у входа он не заметил никого из представителей службы безопасности. Пастор вошел в большой холл с мозаичным полом, снял солнечные очки – здесь они привлекли бы к нему ненужное внимание – и начал спускаться по лестнице в подвал, где располагался кафетерий, в котором несколько служащих накачивались своей первой порцией кофеина. Пастор прошел мимо, сделав вид, будто здесь работает, и оказался в коридоре, по его мнению, ведущем в подземный гараж. Когда он находился в конце коридора, открылась дверь, и появился толстяк в голубом пиджаке. У него за спиной Пастор успел разглядеть машины.
Отлично.
Он проскользнул в гараж и огляделся по сторонам – несколько разных машин, спортивный автомобиль и машина шерифа, припаркованная в отведенном для нее месте. Людей Пастор не заметил.
Пастор забрался на заднее сиденье спортивного автомобиля – это был «додж-дюранго». Отсюда он мог наблюдать за входом в гараж и дверью, ведущей в здание. Машины, стоящие рядом с «дюранго», прикроют его от взглядов тех, кто приедет позже.
Пастор приготовился ждать.
Это их последний шанс. У них еще есть время пойти на переговоры и избежать катастрофы. Но если они не захотят… бах-ба-бах!
Пастор знал, что Эл Ханимун трудоголик и приедет рано. Но он прекрасно понимал, что может произойти куча непредвиденных случайностей. Например, Ханимуна пригласили в гости к губернатору, или он вдруг заболел и не явится на работу. А может быть, у него встреча в Вашингтоне, он отправился в Европу, или у него рожает жена.
Пастор сомневался, что Ханимун приедет с телохранителем. Он занимал не выборный пост, а являлся правительственным служащим. Полагается ли ему шофер, Пастор не знал. Если полагается, это усложнит дело.
Машины въезжали в гараж с завидной регулярностью. Из своего укрытия Пастор разглядывал тех, кто сидел за рулем. Впрочем, ему не пришлось долго ждать. В семь тридцать появился роскошный «линкольн-континенталь» темно-синего цвета. За рулем сидел чернокожий человек в белой рубашке и галстуке. Ханимун. Пастор узнал его по фотографиям из газет.
Машина остановилась около «дюранго». Пастор надел солнечные очки, быстро прошел к «линкольну», открыл боковую дверь и уселся на пассажирское сиденье прежде, чем Ханимун успел отстегнуть ремень безопасности. В следующее мгновение он показал ему пистолет.
– Выезжай из гаража, – велел он.
– Кто, черт подери, вы такой? – уставившись на него, спросил Ханимун.
Знаешь, высокомерный сукин сын в полосатом костюме, с роскошной булавкой в галстуке, здесь я задаю вопросы.
Пастор взвел курок.
– Я маньяк, который всадит тебе в брюхо пулю, если ты не станешь делать то, что я тебе приказываю. Поезжай.
– Проклятие! – с чувством выругался Ханимун, завел мотор и направился к выезду из гаража.
– Улыбнись охране, да поласковее, и проезжай мимо очень медленно, – продолжал Пастор. – Скажешь ему хоть одно словечко, и я его прикончу.
Ханимун промолчал, но, когда они подъехали к будке охраны, сбросил скорость. На мгновение Пастору показалось, что он собирается что-то предпринять. Потом они увидели охранника – чернокожего средних лет, с седыми волосами.
– Если хочешь, чтобы твой братишка умер, – заявил Пастор, – валяй, делай, что собирался.
Ханимун тихонько выругался и продолжал ехать вперед.
– Поезжай по Капитолийскому холму по направлению из города, – велел ему Пастор.
Ханимун объехал здание Капитолия и направился на запад по широкому проспекту, который вел в сторону реки Сакраменто.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
Пастору показалось, что Ханимун не напуган, скорее, раздражен.
Пастор с удовольствием пристрелил бы его, ведь именно этот подонок сделал все, чтобы проект строительства дамбы был принят. Без малейших сожалений он собирался разрушить жизнь Пастора. Ему плевать. Пуля в брюхо – слабое наказание за такое преступление.
С трудом сдерживая гнев, Пастор сказал:
– Я хочу спасти жизнь людей.
– Ты из «Молота Эдема», верно?
Пастор ничего ему не ответил. Ханимун смотрел на него, и Пастор сообразил, что он пытается его запомнить.
Умный, гад.
– Следи за дорогой.
Ханимун перевел взгляд на дорогу.
– Куда мы едем?
– Ты – никуда.
Ханимун выехал на шоссе.
– Скорость пятьдесят, по медленной полосе. Почему, черт вас подери, вы не хотите дать мне то, что я прошу? – Пастор намеревался сохранять хладнокровие, но высокомерное спокойствие Ханимуна вывело его из себя. – Вам что, нужно это проклятое землетрясение?
Ханимун продолжал сохранять спокойствие.
– Ты должен знать, что губернатор никогда не согласится с требованиями шантажистов.
– Проблему можно решить, – возразил Пастор. – Скажите, что вы замораживаете строительство, что вы с самого начала собирались это сделать.
– Нам никто не поверит. А для губернатора такой шаг равносилен политическому самоубийству.
