По мере того как слабели их антиобщественные инстинкты, кошки развили в себе способность к ограниченному сотрудничеству. Ограниченному, поскольку на него способны только самки, в то время как нестерилизованные самцы остаются яростно независимыми. (Вспомните кота Киплинга, который гуляет сам по себе. Автор грамматически подчеркивает, что говорит именно о самце.) Если еды достаточно, кошки позволяют самкам из помета оставаться рядом даже после того, как те становятся половозрелыми. И когда те рожают, матери и дочери помещают потомство в одно гнездо и вместе вскармливают. Такое поведение часто отмечается у живущих на свободе (например, на фермах) особей, но никогда среди диких животных, из чего можно сделать вывод, что оно является результатом одомашнивания[4].
Таким образом, в поведении диких и домашних кошек существуют два ключевых различия. Первое: домашние кошки легко социализируются с человеком, если этот процесс начинается с их детства. Дикие кошки, даже оторванные от матерей и выращенные в неволе, формируются в дикое животное, которое никому не доверяет, кроме разве что вскормившего их человека. Второе: самки домашних кошек (и стерилизованные самцы) способны сдружиться с другими кошками, особенно (но необязательно) с теми, с которыми выросли. Однако многие, отдавая дань своему дикому происхождению, в течение всей жизни проявляют нетерпимость к себе подобным и своим недоброжелательным видом становятся для соседей причиной стрессовых ситуаций.
Но почему только дикая кошка превратилась в домашнюю? Рядом с первыми поселениями человека жили (и существуют до сих пор) многие другие виды кошачьих. Например, камышовая кошка размером с современного спаниеля, которую могли попытаться одомашнить древние египтяне. Их тысячами держали в неволе, но они оказались слишком крупными, чтобы охотиться на мышей и контролировать их численность, и слишком опасными, чтобы позволить им разгуливать в местах, где находятся дети (у камышовой кошки достаточно сил, чтобы убить молодую газель). Еще были бархатные коты, небольшие ночные зверьки с меховыми подушечками на лапах, позволяющими охотиться на горячем песке и жить в пустынях, климат которых не выносили дикие кошки. Хотя сразу стоит заметить, что складировавшие зерно люди жили в лесистых зонах, типичных местах обитания дикой кошки, далеко от ее бархатных сородичей.
Трансформация от борца с вредителями до превращения в домашнее животное, вероятно, была поэтапной. Первые сведения, что кошку стали считать более чем истребителем грызунов, доходят до нас из Египта шеститысячелетней давности[5]. Нам неизвестно, привезли ли животных с севера или египтяне одомашнили местные виды дикой кошки, но мы знаем, что в следующие три тысячи лет кошки приобретают для них все большее значение. И не только как регулятор численности вредителей – за ними закрепляется слава созданий, способных справиться со змеей и другими нежелательными для человека существами. Кошки становятся предметом почитания. Многие другие животные, особенно большие кошки (львы и леопарды), а также птицы (ибисы) фигурируют в египетских религиях и культах. С домашними кошками больше всего ассоциируется богиня Баст, образ которой сформировался около пяти тысяч лет назад в виде женщины с львиной головой. Поначалу домашние кошки изображались в виде ее прислужниц, но за пятьсот лет до рождения Христа сама Баст трансформировалась в нечто более кошкоподобное как по внешности, так и по характеру. В то время жертвоприношения животных составляли важную часть египетской религии, и буквально миллионы одомашненных кошек были мумифицированы и погребены в честь Баст и других богинь. Большинство из этих животных были специально выращены в питомниках при храмах, однако другие мумии, найденные в изящно украшенных гробиках, явно были любимцами хозяев и умерли от старости.
Отношение древних египтян к кошкам современному впечатлительному человеку может показаться странным: одних приносили в жертву, других почитали, к остальным относились как к ловцам вредных грызунов и держали за это качество. Скажем больше: вся история домашних кошек с тех времен до наших дней представляет собой изменение баланса этих трех подходов. Хотя теперь кошек в религиозном смысле слова больше не боготворят, две тысячи лет назад их культ распространился из Египта по всему Средиземноморью и в Средние века проник в сельские районы Европы. Католическая церковь, стремясь искоренить эту и подобные ереси, поощряла жестокости по отношению к ни в чем не повинным животным. Остатки подобных суеверий дошли и до нашего времени. Например, черные кошки ассоциируются с колдовством, празднуемым на Хеллоуин в канун Дня всех святых, или ежегодно проходит Каттенстут (фестиваль кошек) в бельгийском Ипре, кульминацией которого является сбрасывание корзины с кошками с самой высокой башни на городской площади. Теперь в корзину помещают плюшевые игрушки, но традиция расправы над живыми кошками прекратилась менее двухсот лет назад.
Многие считают кошек привлекательными созданиями, но есть и такие, кому они совсем не нравятся, и в течение столетий отношение колебалось между этими двумя противоположными полюсами. Однако никогда не ставилась под сомнение польза этого вида в роли истребителя вредных грызунов. Например, согласно валлийскому закону десятого века кошка оценивалась в ту же сумму, что овца, коза или необученная собака. Даже тогда на кошек смотрели как на членов семьи. В том же валлийском законе записано, что в случае развода муж имеет право взять свое любимое животное, но все остальные кошки в хозяйстве достаются жене.
Мысль, что кошки могут быть прежде всего домашними любимцами, восходит к восемнадцатому столетию, когда этих животных начали характеризовать исключительно нежными словами. Рассказывают, что литератор Сэмюэль Джонсон обожал своих кошек Ходжа и Лили, кормил устрицами, позволял сидеть им у себя на плечах. Но больше всех других для популяризации кошек, вероятно, сделала королева Виктория. Ангорская кошка Белый Вереск стала отрадой ее старости, пережила хозяйку и перешла к ее сыну Эдуарду VII.
По мере того как кошек все больше стали считать домашними животными, появились первые породы. В отличие от собак, многие породы которых изначально предназначались для определенных задач – охоты, поиска по следу, выпаса скота и охраны, – породистые кошки прежде всего были компаньонами. Ни одна порода не отличается древним происхождением. Анализ ДНК сиамцев свидетельствует о том, что они отделились от своих уличных собратьев около ста пятидесяти лет назад. Нет также никаких подтверждений тому, что персы – выходцы с Ближнего Востока. У породистых кошек на данный момент не выявлено таких генетических проблем, как у породистых собак, а в отношении тех, что наблюдаются, предпринимаются определенные шаги по их минимизации и устранению[6].
В более обозримом прошлом делались успешные попытки вывести новые породы кошек путем скрещивания домашних с дикими. Таким способом получились бенгальцы от азиатской леопардовой кошки, саванна – помесь с африканским сервалом и сафари – гибрид южноамериканских пород и дикого Жоффруа. Это настоящие гибридные животные, хотя некоторые относят их к собственным породам. Поведение этих кошек может оказаться диким и непредсказуемым, как и предполагает их происхождение.
В наше время подавляющее большинство кошек являются неплеменными – продуктом естественного отбора, а не сознательного выведения породы и, следовательно, как правило, здоровыми и физически приспособленными к окружающей их среде. Тем не менее это в высшей степени особенные животные, без глубокого понимания биологии и особенно психологии которых не получится обеспечить им благоприятные условия жизни.
