– Номер был закрыт. Мы даже подумали, что Галины там нету. Но потом услышали звонок ее телефона. Он звонил очень долго, затем снова и снова, но трубку никто не взял.
Предположить, что в наши дни молодая социально активная женщина уйдет куда-то надолго, оставив свой смартфон без присмотра, было невозможно. Иные и спят с ним, положив под подушку, и в душ берут с собой, чтобы в любую минуту ответить на вызов или прокомментировать полученное сообщение. Поэтому Саша встревожился не на шутку. Они с полицейскими раздобыли в администрации запасной ключ и вошли в номер Галины.
– А там… Она лежала мертвая. Холодная. И судя по состоянию ее тела, умерла она уже давно. Может быть, еще ночью.
– Как? Как это случилось?
– Ее зарезали во сне. Мы нашли ее в кровати. Она была переодета в ночную пижаму и лежала на разобранной кровати. Убийца нанес ей несколько ударов в область сердца.
Кто-то громко охнул, и Саша поторопился сообщить:
– Она совсем не страдала, умерла практически во сне. Я даже сначала не понял, что она мертва. Лицо у нее было такое безмятежное и я бы даже сказал, счастливое. Наверное, в тот момент ей снился какой-то очень хороший сон.
Геля услышала, как кто-то из девчонок прошептал:
– Ну да, небось видела, как Дима бросил свою Таню и женится на ней.
– Галку только богатое замужество и могло сделать счастливой.
– Она ни о чем другом и думать не могла.
Геля сердито посмотрела в ту сторону. Мол, нашли тоже время. И шепоток моментально стих.
А Саша продолжал рассказывать:
– Орудие убийства похоже на шило или что-то в этом роде. Отверстия от него очень маленькие, просто дырочки, но их много. Видимо, Галина была убита первым же ударом, потому что она практически не сопротивлялась. Одеяло немного смято и скинуто, но больше никаких следов сопротивления в номере нет. Уверен, что она даже не поняла, что умирает.
– Но как убийца мог пройти в номер?
– На двери следов взлома нет, и тут одно из двух. Либо преступник завладел дубликатом ключей, либо Галина впустила его сама.
– Или привела.
– Что вы имеете в виду?
– С кем Галина ушла с праздника?
Стали выяснять. Оказалось, что Галина ушла одна. Это все видели, поскольку за ее попытками завладеть сердцем и прочими органами Димы следили очень внимательно. Но Дима ушел со своей женой, а Галина – одна.
– Не важно, с кем она ушла. Убийца мог присоединиться к ней уже по дороге. И это мог быть практически кто угодно. Галина удалилась сразу после того, как ушел Дима, а он отправился к себе в числе последних.
– Рядом с ней живут Женя и Костя. Надо их спросить.
Саша поманил к себе молодых людей.
– Вы не видели, к Галине приходил кто-нибудь?
Но соседи лишь развели руками. Они ничего не видели и не слышали.
– Мы так упраздновались, что пришли к себе и сразу завалились спать. Легли и заснули моментально.
– Может быть, слышали какие-то звуки?
Женя ответил отрицательно. А вот Костя призадумался.
– Какие-то звуки были, – сказала он. – Какое-то щелканье или цоканье. Такие цок-цок-цок. Словно лошадь идет.
– Или женщина на каблуках.
– Где ты слышал эти звуки? В номере Галины?
– В коридоре.
– А в номер к ней эти цокающие ноги заходили?
– Не знаю.
– Постарайся вспомнить.
– Нет, не могу.
Больше ничего полезного соседи сказать не могли. Кроме того, что номер Галины хоть и был на втором этаже, но находился достаточно высоко над землей, в связи с тем, что домик, в котором она жила, был выполнен в виде избушки на курьих ножках. Поэтому забраться через окно к ней мог разве что альпинист.
Теперь у полицейских прибавилось работы. Опрос по поводу отравления Верочки был прерван, толком так и не начавшись. Всех взволновало куда более страшное преступление, потому что если Верочке удалось выкарабкаться, то Галине повезло гораздо меньше. Даже следователь заторопился взглянуть на место преступления. А затем вызвал дополнительные силы, которые тут же принялись осматривать, обыскивать и чуть ли не обнюхивать всю территорию базы отдыха.
– Ищут орудия преступления. Заточку или шило в случае с Галиной и пузырек, в котором мог находиться яд, в случае с Верочкой.
Это заявление вызвало скептические смешки среди подавляющей части коллектива «Айрентег».
– Найдут они, как же! Когда рак на горе свистнет.
– Проще иголку в стоге сена отыскать. Мощный магнит притащил и порядок, вот она иголочка. А тут? Даже не ясно, как выглядит первое орудие убийства. Если заточка, то какая? А уж с ядом и вовсе не ясно. В чем был яд? В жидкости или порошке? А может быть, в гранулах? Тогда их можно замаскировать под лекарство. И вовек ничего не найдешь и не докажешь.
Это обсуждали мужчины. Более эмоциональные женщины собрались в сторонке и просто горевали. Многие, включая Людочку, стояли с красными глазами, а некоторые даже плакали навзрыд, не скрывая своих чувств. Исключение составляла одна лишь Катерина. У нее и глаза были сухими, и вообще, почему все рыдают, она явно не понимала.
– Развели тут сырость! – строгим голосом бросила она остальным. – В чем тут трагедия?
– Галина погибла.
– Люди каждый день гибнут. Можно подумать, что после Галины дети малые сироты остались или родители престарелые без ухода.
– Нет, никого у нее нет. Ни детей, ни родителей.
– Тогда чего ревете?
– Жалко.
– Еще скажите, что вы Галку так уж любили.
– Но все-таки общались.
– Вчера она еще была с нами, смеялась, строила планы, а сегодня уже ее нет.
Но Катерина все равно не прочувствовала трагизма.
– Галка теперь с Богом, – наставительно произнесла она. – Больше того, что уже нагрешила, не нагрешит. Без покаяния умерла, вот что плохо. Об этом сокрушаться нужно. И о душе ее лучше помолиться надо, чем без толку рыдать. А что касается нас, то для нас всех очень хорошо, что Галки больше нету с нами.
– Почему?
– Галка мечтала Диму на себе женить. Поставила себе такую богопротивную задачу. Знала, что он женат, знала, что дочка у него родилась, и все равно терлась возле него так, что смотреть было противно. Вы сами плевались, глядя на это безобразие. Чего молчите? Разве я неправду говорю?
Все сконфуженно замолчали.
Одна лишь Людочка осмелилась возразить Катерине:
– Какой бы ни был человек, когда его убивают, это все равно страшно.
– Живете грешно, вот встречи с Богом и боитесь. Была бы у вас совесть чиста, не боялись, а стремились бы к такой встрече.
