– Понятия не имею.
– Не возражаете, если я задам ей этот вопрос?
– Она умерла.
– Прискорбно слышать. Ну а отец?
Он пожал плечами:
– Можете ему позвонить…
– Очень хотелось бы.
– Он живет в Майами. Сейчас дам номер телефона.
Джинни протянула ему ручку. Уэйн записал номер на уголке страницы журнала «Пипл», оторвал клочок и протянул Джинни.
Они снова направились к двери. Эрб сказал:
– Спасибо за сотрудничество, мистер Стэттнер.
– Да ради Бога. Всегда пожалуйста.
Когда они спускались в лифте, Джинни спросила:
– Вы верите в его алиби?
– Я обязательно проверю, – ответила Миш. – Но похоже, алиби твердое.
Джинни покачала головой:
– Хоть убейте, не верю в его невиновность!
– Он много в чем виноват, милая, но только не в этом преступлении.
44
Стив ждал у телефона. Он сидел на кухне в доме родителей в Джорджтауне и смотрел, как мама делает мясной пирог. И ждал звонка от Джинни. Ему не терпелось узнать, имеется ли у него второй двойник в лице Уэйна Стэттнера и нашли ли его Джинни и сержант Делавер по нью-йоркскому адресу. И главное: признается ли Уэйн, что изнасиловал Лизу Хокстон?…
Мама резала лук. Она была совершенно ошеломлена известием о том, что сделали с ней в 1972 году в клинике «Эйвентайн». Она просто не могла поверить в это, но решила не спорить, когда они говорили с адвокатом Стива. Прошлым вечером Стив допоздна сидел с родителями, обсуждая с ними странную историю своего появления на свет. Мама была вне себя от ярости. Одна мысль о том, что врачи могли экспериментировать на пациентках, не заручившись даже их согласием, приводила ее в бешенство. В своей новой статье она рассуждала о праве женщины распоряжаться собственным телом.
К удивлению Стива, отец воспринял эту новость более спокойно. Стив ожидал от него совсем другой реакции. Но отец подошел к проблеме рационально, хоть и подверг некоторому сомнению выводы Джинни. Он долго рассуждал о других возможных объяснениях феномена появления на свет тройняшек и в заключение признал, что, возможно, Джинни все же права. Реагировать на все спокойно было в характере отца, однако это вовсе не означало, что в глубине души он не переживает. Сейчас он вышел во двор, поливает цветочную клумбу, а внутри весь наверняка так и кипит от возмущения.
Мама начала обжаривать лук, от запаха у Стива потекли слюнки.
– Мясной пирог с картофельным пюре и кетчупом… – мечтательно произнес он. – Вот это я понимаю!
Мама улыбнулась:
– Когда тебе было лет пять, ты каждый день требовал этот пирог.
– Помню. Даже нашу маленькую кухню помню в Гувер-тауэр.
– Неужели помнишь?
– Конечно! А еще помню, как мы переехали и какое это странное ощущение было – жить в собственном доме, а не в квартире.
– Да. Как раз тогда я начала прилично зарабатывать, опубликовала свою первую книгу – «Что делать, если ты не можешь забеременеть». – Она вздохнула. – Если вдруг откроется правда о том, как я забеременела в действительности, книга будет выглядеть совершенно по-дурацки.
– Остается надеяться, что люди, купившие ее, не потребуют деньги назад.
Мама выложила мясной фарш в сковороду, добавила лук, потом вытерла руки.
– Я думала об этом всю ночь, и знаешь, к какому выводу пришла? Я рада, что они сделали это со мной в клинике «Эйвентайн».
– Как это? Ведь вчера ты так возмущалась…
– И продолжаю возмущаться, потому что они обошлись со мной, как с лабораторной крысой. Но знаешь, я поняла одну очень простую вещь: если бы они не сделали этого, у меня бы не было тебя. А все остальное совершенно не важно.
– И тебе все равно, что я не твой родной сын?
Она обняла его.
– Ты мой родной, Стив. Ты мой мальчик, и ничто и никто не в силах этого изменить.
Тут зазвонил телефон. Стив нетерпеливо схватил трубку.
– Алло?
– Это Джинни.
– Ну что? – затаив дыхание, спросил Стив. – Вы его видели?
– Да. И он твой двойник, за тем исключением, что волосы выкрашены в черный цвет.
– О Господи! Так, значит, нас все-таки трое!…
– Да. Мать Уэйна умерла. Но я говорила с его отцом, он живет во Флориде. И он подтвердил, что она тоже лечилась в клинике «Эйвентайн».
Это были хорошие новости, но голос Джинни звучал удрученно, и Стив заволновался.
– Ты вроде бы совсем не рада тому, что нашла его.
– У него твердое алиби. На то воскресенье.
– Черт!… – Все его надежды рухнули в одночасье. – Но как такое могло случиться? И что это за алиби?
– Он был на присуждении «Эмми» в Лос-Анджелесе. Есть фотографии.
– Он что, в кинобизнесе?
– Нет, владелец ночных клубов. Местная знаменитость.
Стив понимал, почему так расстроена Джинни. Методика поиска Уэйна оправдала себя просто блестяще. Но это ни к чему не привело. Он тоже был расстроен, загадка не давала ему покоя.
– Но кто же тогда изнасиловал Лизу?
– Помнишь, как говорил Шерлок Холмс? «Отбросьте все невозможное, и тогда то, что останется, сколь бы невероятным оно ни казалось, и есть правда». Или это слова Эркюля Пуаро?…
Сердце его сжалось. Нет, разумеется, Джинни не верила, что это он изнасиловал Лизу.
– И что же тогда, по-твоему, правда?
– Близнецов четверо.
– Четверо? Джинни, но это просто безумие какое-то!
– Я и сама не слишком верю в то, что яйцо могло случайно разделиться на четыре части. Это сделано преднамеренно, это часть эксперимента.
– Скажи, а такое вообще возможно?
– В наши дни – да. Ты ведь наверняка слышал с клонировании. Но в семидесятые это было не более чем теорией. Идеей. Хотя похоже, что «Дженетико» на много лет опередила в этом смысле весь остальной мир. Возможно, именно потому, что они работали втайне и могли экспериментировать на людях.
– Так ты хочешь сказать, что я клон?
– Иначе не объяснишь. Извини, Стив, новости для тебя неприятные. Одно утешение, что у тебя такие замечательные родители.
– Да. А какой он, этот Уэйн?
– Ужасно противный. У него дома висит картина, где изображена голая Салина Джонс. Она распята. Мерзость!… Просто не терпелось выбраться из его квартиры.
