И несмотря на сумбур, творившийся в его душе и мыслях, он не мог не отметить, как она красива. Стиву хотелось, чтобы она вот так смотрела на него целую вечность.
Джинни откашлялась и сказала:
– У меня уже имеется немалый опыт такой работы, и, как правило, если даже испытуемый не знает, что у него есть близнец, ему известно, что его усыновили. Или удочерили. Мне следовало догадаться, что в твоем случае это не так.
– Просто не верится, – с отчаянием воскликнул Стив, – что папа с мамой могли держать это от меня в тайне! Ведь они оба такие честные, прямодушные люди. Это на них не похоже.
– Расскажи мне о своих родителях.
Стив понимал, что она хочет помочь ему преодолеть потрясение. Собрался с мыслями.
– Мама – вообще исключительная женщина. Вы наверняка слышали о ней. Ее имя Лорейн Логан.
– Известная журналистка, пишет для колонки «Одинокие сердца»?
– Да. Публикуется в сотнях газет, автор шести бестселлеров, посвященных здоровью женщин. Богата и знаменита, и, видит Бог, она это заслужила.
– Почему ты так считаешь?
– Маме не безразличны те, кто ей пишет. Она отвечает на тысячи писем. Практически все эти женщины ждут от нее одного: взмаха волшебной палочки. Сделай так, чтобы избавиться от нежелательной беременности, сделай так, чтоб дети перестали баловаться наркотиками, преврати грубых и жадных мужчин в любящих и заботливых мужей. И она всегда дает им ту информацию, которая им нужна, и говорит, что лучшее решение в любой ситуации – это прислушаться к собственному сердцу. Доверяй своим чувствам и не позволяй никому тебя обижать. На мой взгляд, прекрасный рецепт.
– Ну а отец?
– О, папа, как мне кажется, вполне обычный человек. Военный, в чине полковника, работает в Пентагоне. Отвечает за связи с общественностью, пишет речи за разных там генералов – вот, собственно, и все.
– Сторонник жесткой дисциплины?
Стив улыбнулся.
– У него высоко развито чувство ответственности. Но жестоким или злым человеком его не назовешь. Еще до моего рождения он воевал в Азии, много чего там повидал, но это ничуть не отразилось на его характере.
– А как было с дисциплиной у тебя?
Стив расхохотался.
– Вы не поверите, но в школе я был страшным драчуном и забиякой. Вечно влипал в разные истории.
– Какие истории?
– Ну, связанные с нарушением дисциплины. Бегал по коридорам. Носил красные носки. Жевал на уроках жвачку. В возрасте тринадцати лет даже поцеловал Венди Праскер за полкой в школьной библиотеке.
– Почему?
– Уж очень хорошенькая она была.
Джинни рассмеялась.
– Да нет, я имела в виду, почему ты все время нарушал дисциплину?
Он покачал головой.
– Как-то не получалось быть послушным. Я делал то, что хотелось делать. Все эти правила казались такими глупыми, и мне становилось скучно. Меня давно бы вышвырнули вон из школы, если б не отличные оценки. К тому же я был капитаном разных спортивных команд: футбольной, баскетбольной, бейсбольной. Иногда я сам не понимал, зачем это делаю. Скажите, я, наверное, просто испорченный, да?
– Каждый испорчен по-своему.
– Наверное. А зачем вы носите в ноздре сережку?
Джинни приподняла бровь, словно говоря: «Это я задаю здесь вопросы, а не ты», – но затем все же ответила:
– Лет в четырнадцать была панком – зеленые волосы, рваные чулки, все такое прочее. Ну и ноздрю тогда проколола.
– Если не вставлять колечко, она зарастет.
– Знаю. Наверное, ношу ее потому, что считаю абсолютную респектабельность скучной.
Стив улыбнулся. «О Господи, до чего же мне нравится эта женщина, – подумал он, – пусть даже она и слишком для меня стара». Затем его мысли вновь переключились на только что услышанную важную новость.
– Почему вы так уверены, что у меня есть близнец?
– Я разработала компьютерную программу, с помощью которой можно проводить поиск медицинских записей и других данных по близнецам. У идентичных близнецов одинаковые мозговые волны, электрокардиограммы, отпечатки пальцев и зубы. Я изучила огромную базу данных со стоматологическими рентгеновскими снимками, предоставленными медицинской страховой компанией, и нашла там человека, чье строение зубов в точности совпадает с твоим.
– Звучит не слишком убедительно.
– Может, и нет, но даже дырки у него там же, где у тебя.
– И кто он такой?
– Деннис Пинкер.
– Где он живет?
– Ричмонд, штат Виргиния.
– Вы с ним встречались?
– Как раз собиралась вылететь в Ричмонд завтра. Предстоит взять у него массу разных анализов, в том числе и крови, чтобы сравнить ваши ДНК. Тогда мы будем знать наверняка.
Стив нахмурился.
– Скажите, а есть какая-то более конкретная область в генетике, которая вас интересует?
– Да. Я стараюсь выяснить, в какой степени криминальные наклонности являются наследственными.
Стив кивнул:
– Ясно. И что же он натворил?
– Прости, не поняла?
– Что натворил этот Деннис Пинкер?
– Не понимаю, о чем ты.
– Ведь вы едете к нему сами, вместо того, чтобы пригласить его сюда. Так что он, надо понимать, за решеткой.
Джинни слегка покраснела, словно ее уличили во лжи. И когда ее щеки порозовели, она стала выглядеть еще сексуальнее.
– Да, ты прав, – ответила она.
– Так за что он сидит?
Она колебалась еще секунду.
– За убийство.
– Господи! Мало того, что у меня брат-близнец, так он к тому же еще и убийца! Господи Иисусе!…
– Мне очень жаль, – тихо произнесла она. – Надо было как-то иначе подавать эти новости. Подготовить тебя.
– Это надо же! Приехал сюда, думал больше о себе узнать и вдруг узнаю такое!
Джинни наверняка не знает и не должна знать, что он в свое время едва не убил человека. Парнишку по имени Тип Хендрикс.
– Вот поэтому я очень на тебя надеюсь, – сказала Джинни.
– Это почему же?
– Вопрос стоит так: является ли склонность к преступлению наследственной? Я опубликовала работу, где доказывается, что наследуются определенные черты характера: импульсивность, смелость, агрессивность и гиперактивность. Но станет ли такой человек преступником, зависит от того, как его воспитали родители. В доказательство моей теории я должна найти пары идентичных близнецов, один из которых стал преступником, а другой является законопослушным гражданином. Вы с Деннисом моя первая пара. И ты являешь собой само совершенство, а он сидит в тюрьме. Ты уж извини, но ты просто идеальный американский парень. Честно сказать, я так разволновалась, что едва могу усидеть на месте.
