Нет, двадцать четыре часа без сна продержаться можно. А это самое большее, на сколько его могут задержать без санкции суда. Арестовали его около шести вечера, так что выпустить должны завтра, вернее уже сегодня, в то же время. А если он хочет выйти раньше, надо попробовать попросить, чтоб его отпустили под залог. Тогда есть шанс выйти отсюда.
Он пытался вспомнить, что говорили им на лекциях про освобождение под залог. «Единственная проблема, которая в таких случаях встает перед судом, – это решить, вернется ли обвиняемый на суд», – монотонно бубнил профессор Рэксем. Занятия казались скучными, как проповедь; но теперь от этой информации зависело все. И в памяти начали всплывать кое-какие детали. В расчет принимались два фактора. Одним был возможный приговор. Если обвинение было серьезным, отпускать под залог рискованно. Больше шансов, что обвиняемый, скажем, в убийстве, сбежит и не явится на суд, в отличие, допустим, от мелкого воришки. Та же ситуация возникала и в том случае, если обвиняемый уже попадал в тюрьму: тогда ему тоже светил долгий срок. Срока у Стива не было. Ему предъявляли обвинение в нападении и нанесении увечий, но в ту пору восемнадцать ему еще не исполнилось и за решетку он не попал. Так что он предстанет перед судом «чистеньким». А вот что касалось обвинений… о, они были весьма серьезными.
Вторым фактором, вспомнил он, являлось общественное положение заключенного: семья, дом, работа. Человек, проживающий с женой и детьми по одному адресу на протяжении пяти лет и работающий где-то поблизости, имел хорошие шансы выйти под залог. В отличие от того, у кого не было семьи в этом городе, кто поселился по данному адресу шесть недель тому назад и назвался безработным музыкантом. Последнему скорее всего откажут. По этой части у Стива все было в порядке. Он жил вместе с родителями, учился на втором курсе юридического колледжа – ему было что терять при побеге.
Суды не были призваны решать, опасен ли такой человек для общества. Они не имели права делать выводы о степени его вины до вынесения решения присяжными. Однако на практике поступали как раз наоборот. У человека, подозреваемого в совершении дерзких и жестоких преступлений, было куда меньше шансов быть отпущенным под залог, нежели у человека, обвиняемого, например, в участии в драке. Если Стиву предъявят обвинение в совершении нескольких изнасилований, то его шансы выйти под залог будут равны практически нулю.
Он не сводил глаз со спящего Свинтуса и размышлял над всем этим, прокручивая в уме различные варианты и репетируя речь, с которой обратится к судье.
Он намеревался защищать себя сам. Он даже не воспользовался правом одного телефонного звонка. Страшно не хотелось вмешивать во все это родителей. Нет, он обязательно расскажет им все, но только когда его полностью оправдают. Звонить и сообщать, что он в тюрьме, – нет, они этого просто не вынесут. Конечно, ему было бы легче видеть родные лица в суде, чувствовать их молчаливую поддержку, но всякий раз при мысли об этом вспоминалось, какие лица были у мамы с папой, когда семь лет тому назад они сопровождали его в участок после драки с Типом Хендриксом.
В течение ночи в камеры поместили еще нескольких человек. Кое-кто из задержанных пребывал в полной апатии, другие ныли и жаловались, третьи громко протестовали и всячески выражали свое возмущение. А один даже подрался с полицейскими, в результате чего те отметелили его вполне профессионально.
К пяти часам все затихли и успокоились. В восемь утра сменщик Спайка принес завтрак в пластиковых контейнерах, как выяснилось позже – из ресторана «Мама Хаббард». Появление еды вызвало оживление в камерах, и шум разбудил Свинтуса.
Стив остался, где был, – сидя на полу и вперясь в пространство невидящим взором, но уголком глаза настороженно наблюдал за Свинтусом. Проявление дружелюбия было бы признаком слабости, решил он. Пассивная враждебность – вот самое верное решение.
Свинтус сел, поскреб в затылке и уставился на Стива, но тот молчал. «Оценивает меня», – решил Стив.
Через минуту-другую Свинтус заговорил:
– Какого хрена тут делаешь?
Стив состроил гримасу отвращения, затем медленно перевел взгляд на Свинтуса. Свинтус оказался довольно красивым парнем с сытой физиономией, на которой застыло выражение тупой агрессии. Глаза его, налитые кровью, продолжали подозрительно рассматривать Стива. Распутный тип, неудачник, решил Стив, но тем не менее опасен. И он отвернулся, изображая полное безразличие. И на вопрос не ответил. Чем дольше Свинтус будет разбираться, что он такое и с чем его едят, тем безопаснее для него, Стивена.
Когда охранник протолкнул контейнеры с едой сквозь прутья решетки, Стив полностью это проигнорировал.
Свинтус взял поднос. Съел все до крошки – бекон, яйца, тосты, выпил кофе, затем долго и шумно, ничуть не стесняясь, писал в унитаз.
Закончив, он подтянул штаны, сел на койку, посмотрел на Стива и сказал:
– Ты за что здесь, белый мальчик?
Вот он, самый критический момент. Свинтус его прощупывал, проверял на вшивость. И Стиву надо было предстать перед ним кем угодно, только не беззащитным студентом, который ни разу ни с кем не подрался, не считая схваток в детском возрасте.
Он обернулся и посмотрел на Свинтуса так, словно только что его увидел. Он долго молчал, словно решая, стоит ли отвечать вообще. А затем лениво, сквозь зубы произнес:
– Этот гребаный ублюдок попробовал меня оттрахать, ну я и трахнул его, да так, что все надолго запомнят.
Свинтус вытаращил глаза. И Стив не мог решить, поверил он ему или нет. Затем после долгой паузы Свинтус спросил:
– За убийство, что ли?
– Вроде того, мать твою!
– Я тоже.
Похоже, Свинтус купился. И Стив небрежно добавил:
– Этот ублюдок, он больше ко мне не полезет, нет уж, в Бога душу мать!
– Да-а… – протянул Свинтус.
Настала долгая пауза. Свинтус усиленно размышлял над чем-то. И наконец, спросил:
– Почему они посадили нас вместе?
– Да потому, что против меня у них ни хрена нет, – ответил Стив. – Вот и подумали, что ежели я тебя здесь пришью, у них будет хоть что-то против меня.
Гордость Свинтуса была задета.
– А что, если это я тебя пришью? – спросил он.
Стив пожал плечами:
– Тогда у них будет компромат на тебя.
Свинтус задумчиво кивнул.
– Да, – снова протянул он, – похоже на то.
Вероятно, он исчерпал тему для беседы. И через некоторое время снова улегся на койку.
Стив ждал. Неужели пронесло?
Еще через несколько минут Свинтус захрапел.
Поняв, что сосед по камере заснул, Стив испытал такое облегчение, что разом почувствовал слабость и сполз спиной по решетке.
