– Отлично!
– О противозаконном использовании баз медицинских данных.
Хэнк скроил кислую гримасу.
– Вообще-то это не мое, Берри, но послушать можно.
Беррингтон подавил стон разочарования. Похоже, сегодня Хэнк не в настроении. И он решил польстить ему:
– А я просто уверен, что твое, потому что ты, как никто другой, способен увидеть потенциал там, где его проглядит обычный репортер.
– Что ж, попробуй убеди.
– Ну, прежде всего… мы с тобой об этом никогда не говорили.
– А вот это уже лучше. Звучит многообещающе.
– Второе. Тебе может показаться странным, что я захотел поделиться с тобой этой историей. Но только не спрашивай почему.
– Все лучше и лучше, – заметил Хэнк, однако никаких обещаний давать не стал.
Беррингтон решил, что слишком уж давить на него не стоит.
– В университете Джонс-Фоллз, на психологическом факультете, работает одна молодая дама по имени Джин Феррами. В поисках испытуемых для своих исследований она сканирует большие базы медицинских данных без разрешения людей, о чьем здоровье идет речь в файлах.
Хэнк затеребил кончик крупного красного носа.
– Так это история о компьютерах или о медицинской этике?
– Не мне решать. Ты у нас журналист.
Хэнк не проявлял особого энтузиазма.
– Что-то не шибко греет.
«Не заводись, не дави на него», – напомнил себе Беррингтон. И дружески взял Хэнка под руку.
– Сделай мне одолжение, наведи кое-какие справки, – максимально убедительным тоном произнес он. – Позвони президенту университета, его имя Морис Оубелл. Позвони доктору Феррами. Намекни, что скандал может получиться крупный, послушай, что они на это скажут. Уверен, их реакция будет тебе любопытна.
– Ну, не знаю…
– Дело стоящее, обещаю, Хэнк. Ты уж мне поверь.
«Скажи „да“, сукин ты сын, скажи „да“!»
Хэнк помялся еще немного, затем снисходительно выдавил:
– Ладно, пощупаем, посмотрим, что тут можно сделать.
Беррингтон, пытаясь скрыть торжество, сделал мрачно-озабоченную мину, но уголки его губ непроизвольно поползли вверх.
Хэнк заметил это и заподозрил что-то неладное.
– Уж не пытаешься ли ты меня использовать, а, Берри? Может, хочешь кого-нибудь припугнуть? Давай начистоту!
Беррингтон улыбнулся уже во весь рот и обнял журналиста за плечи.
– Ты просто верь мне, Хэнк, вот и все.
20
В универмаге «Уолгрин», на окраине Ричмонда, Джинни купила упаковку из трех хлопковых белых трусиков. Затем зашла в дамскую комнату закусочной «Бургер кинг», надела одни и сразу почувствовала себя лучше.
Странно все же, какой беззащитной чувствовала она себя без нижнего белья. Была просто не в состоянии думать о чем-либо другом. А когда была влюблена в Уилла Темпла, запросто расхаживала по дому нагишом. От этого она чувствовала себя более сексуальной. Сидя в библиотеке, работая в лаборатории или просто шагая по улице, она представляла себе, как в дом неожиданно врывается Уилл и, сгорая от желания, говорит: «Времени у меня в обрез, но ничего не могу с собой поделать! Я хочу тебя прямо сейчас!» И она всегда была готова принять его. Но теперь, когда в ее жизни не было мужчины, существование без нижнего белья казалось столь же немыслимым, как без обуви.
Она вернулась к машине уже в «приличном виде». От универмага они с Лизой сразу направились в аэропорт Ричмонда, где сдали взятую напрокат машину и сели в самолет, летевший в Балтимор.
Ключ к тайне должен находиться в больнице, где родились Деннис и Стивен, размышляла Джинни, когда самолет, разогнавшись, оторвался от земли. Неким непостижимым образом у идентичных близнецов оказались разные матери. Совершенно сказочная история, но чего только не случается в жизни.
Она порылась в портфеле, достала нужные бумаги и сверила даты рождения. Согласно документам, Стив родился 25 августа. И тут, к своему ужасу, она обнаружила, что датой рождения Денниса считается 7 сентября. То есть получалось, что он появился на свет двумя неделями позже.
– Должно быть, это какая-то ошибка, – заметила она. – Сама не понимаю, почему не проверила этого раньше. – И Джинни показала документы Лизе.
– Мы можем перепроверить, – сказала та.
– Где-нибудь в наших бланках записано, в какой больнице родились Деннис и Стив?
Лиза усмехнулась:
– Именно этот вопрос мы почему-то в анкеты не включали.
– Должно быть, в военном госпитале. Ведь полковник Логан до сих пор служит в армии, а «майор», очевидно, был солдатом, простым рядовым, когда родился Деннис.
– Проверим.
Лиза не разделяла нетерпения Джинни. Для нее это был всего лишь очередной исследовательский проект. А для Джинни – дело всей жизни.
– Давай позвоним прямо сейчас, – сказала она. – Есть где-нибудь в этом самолете телефон?
Лиза нахмурилась.
– Ты что, хочешь позвонить матери Стивена?
Джинни уловила в ее голосе неодобрение.
– Да. А почему бы, собственно, и нет? Что тут такого?
– Она знает, что он в тюрьме?
– Да, действительно… Не знаю. Черт!… Получается, что именно я должна сообщить ей эту новость.
– Может, он уже звонил домой.
– Знаешь, пожалуй, мне следует навестить Стива в тюрьме. Ведь это вроде бы разрешают?
– Вероятно. У них наверняка есть приемные часы, как в больницах.
– Ладно. Пойду, а там видно будет. А вот Пинкерам позвонить можно. – Она подозвала проходившую мимо стюардессу. – Скажите, в самолете есть телефон?
– К сожалению, нет.
– Скверно.
Стюардесса улыбнулась:
– Ты меня не помнишь, Джинни?
Джинни впервые взглянула девушке в лицо и тут же узнала ее.
– Господи, Пенни Уотермидоу! – воскликнула она.
Они с Пенни вместе защищали диссертацию в университете Миннесоты. Только Пенни специализировалась по английскому языку и литературе.
– Как поживаешь?
– Отлично. А ты?
– Работаю в Джонс-Фоллз, занимаюсь одним любопытным исследовательским проектом. А ты почему занята делом, столь далеким от науки?
– Хотела устроиться, но не вышло.
Джинни немного смутилась. Сама она, можно сказать, преуспевает, а у подруги жизнь не сложилась.
