С полки над холодильником Джинни достала поваренную книгу. И протянула отцу:
– Вот здесь посмотри. – Чмокнула его в щеку и вышла.
Она села в машину и двинулась к центру города, от души надеясь, что не была слишком жестока с ним. Ведь отец принадлежал к другому поколению, обычаи и порядок с тех пор сильно изменились. Однако она не может стать его домработницей, даже если бы очень захотела – у нее есть другая важная работа. Приютив его у себя, она и без того сделала больше, чем он для нее за всю свою жизнь. И все же Джинни сожалела, что оставила его в такой растерянности. Пусть он далеко не подарок, но другого отца у нее просто нет.
Она припарковала машину и направилась ко входу в полицейское управление. Роскошный вестибюль с мраморными скамьями и стенной росписью, запечатлевшей сцены из истории Балтимора. Дежурному за стойкой она сказала, что хотела бы повидать находящегося в заключении Стивена Логана. Джинни думала, что ей откажут, но через несколько минут в вестибюле появилась молодая женщина в форме полицейского и пригласила ее пройти с ней.
Они поднялись на лифте, долго шли по коридору и вошли в крохотную, размером с чулан, комнату. В стене, примерно на уровне груди, было проделано окошко с подоконником, на котором стояло переговорное устройство. Окошко выходило в другую комнатушку, точную копию этой. Больше эти две комнаты никак не сообщались между собой, двери не было.
Она смотрела в окошко. И вот примерно минут через пять ввели Стивена. Он был в наручниках, чуть позже она заметила, что ноги у него тоже скованы. Он подошел к стеклу и всмотрелся. А узнав ее, улыбнулся во весь рот.
– Надо же, какой приятный сюрприз! – сказал он. – Единственная приятная вещь, случившаяся со мной за последние сутки.
Несмотря на улыбку и веселый голос, выглядел он ужасно, был изможденным, усталым.
– Как ты? – спросила Джинни.
– Не очень. Они запихнули меня в одну камеру с убийцей. Мало того, у него сейчас ломка после наркотиков. И я боюсь заснуть.
Сердце у Джинни заныло от жалости и сострадания к нему. Она тут же напомнила себе, что именно этот молодой человек, по всей вероятности, изнасиловал Лизу. Но нет, она не верит в это, просто не может поверить.
– Не знаешь, как долго тебя еще здесь продержат?
– Сегодня утром пытался добиться, чтоб отпустили под залог. Не вышло. Так что придется торчать здесь до тех пор, пока не будут готовы анализы ДНК. Говорят, на это уйдет дня три.
Слова о ДНК напомнили ей о цели визита.
– Сегодня видела твоего близнеца.
– И?…
– Нет никаких сомнений. Он твой двойник.
– Так, может, это он изнасиловал Лизу Хокстон?
Джинни покачала головой:
– Разве что если сбежал из тюрьмы в эти выходные. Но он за решеткой.
– Может, он все-таки сбежал, а потом вернулся? Чтоб создать себе алиби?
– Нет. Если б Деннис сбежал из тюрьмы, ничто не заставило бы его туда вернуться.
– Наверное, ты права, – грустно заметил Стив.
– Хотела задать тебе пару вопросов.
– Валяй.
– Первое, мне надо перепроверить дату твоего рождения.
– Двадцать пятое августа.
Так было записано и у Джинни. Тогда, может, неправильно записали дату рождения Денниса?
– А ты, случайно, не знаешь, где родился?
– Почему же, знаю. Отец тогда служил в Форт-Ли, штат Виргиния, и я родился в местном армейском госпитале.
– Ты уверен?
– Конечно. Мама писала об этом в своей книге «Иметь ребенка». – Тут он задумчиво сощурился. – А где родился этот ваш Деннис?
– Пока еще не знаю.
– Но ведь у нас с ним должен быть один день рождения.
– Видишь ли, в документах указано, что он родился седьмого сентября. Очевидно, ошибка. Мне надо перепроверить. Позвоню с работы его матери. А ты еще не сообщил своим родителям?
– Нет.
– Хочешь, я позвоню?
– Нет! Пожалуйста, не надо! Не хочу их расстраивать. Расскажу, как только с меня снимут подозрения.
Джинни нахмурилась.
– Судя по тому, что ты рассказывал о своих родителях, они могут оказаться тебе полезными. Поддержать и все такое.
– Да, так и есть. Но я не хочу, чтобы они страдали.
– Да, конечно, им будет больно. И все же лучше знать даже самое худшее, только тогда они смогут тебе помочь.
– Нет, пожалуйста, не надо им звонить.
Джинни пожала плечами. Стивен явно чего-то недоговаривает. Но раз он так решил…
– Джинни… а как он выглядит?
– Деннис? Невероятно похож на тебя.
– Какие у него волосы? Короткие или длинные? Есть ли усы, прыщи? Грязные ли ногти, хромает ли он?…
– Волосы короткие, как у тебя, но на лице волос нет, руки чистые, кожа – тоже. Просто твоя копия.
– Господи!…
– Но вот в поведении огромная разница. Он не умеет, да и не желает научиться ладить со всеми остальными представителями человечества.
– Странно.
– Лично я не нахожу в этом ничего странного. Это подтверждает правоту моей теории. Оба вы родились «дичками». Этот термин я позаимствовала из одного французского фильма. «Дичком» я называю ребенка, который бесстрашен, гиперактивен, практически не поддается контролю. Таких детей очень трудно воспитывать, научить быть нормальными членами общества. Твоим родителям это удалось. А вот Шарлотта Пинкер с мужем потерпели с Деннисом неудачу.
Это его, похоже, не убедило.
– Но, по сути, мы с Деннисом одинаковые, да?
– Разве что в том смысле, что оба родились «дичками».
– Только у меня тонкий налет цивилизованности.
Она видела, что Стив не на шутку обеспокоен.
– Почему это так тебя волнует?
– Просто хотелось бы считать себя человеческим существом, а не дрессированной гориллой, – с горечью произнес он.
Джинни не выдержала и рассмеялась.
– Горилл тоже можно считать общественными существами. Как и всех других животных, которые живут группами. Кстати, именно отсюда и проистекает преступность.
Стив заинтересовался:
– Когда живешь в группе?
– Ну да. Преступление есть не что иное, как нарушение важного социального правила или закона. У животных-одиночек таких правил нет. Медведь может запросто вломиться в берлогу другого медведя, сожрать его корм, даже убить его детенышей. А вот волки никогда такого не делают. Если бы делали, то не смогли бы жить стаями. У волков моногамия, они заботятся обо всем молодняке в стае, каждый занимает там свою нишу. И никогда не переходит грань. А если находится волк, нарушающий эти законы, остальные просто изгоняют его из стаи или даже убивают.
