– Ну а как насчет нарушения менее важных социальных законов?
– Таких, как пуканье в лифте? О, мы просто называем это плохими манерами. И единственным наказанием служит неодобрение окружающих. Что, как ни странно, оказывается весьма эффективным.
– Почему вас так интересуют люди, нарушающие правила и законы?
Джинни вспомнила отца. Она не знала, есть в ней криминальные гены или нет. Но возможно, Стиву станет легче, если он узнает, что и ее тоже беспокоит криминальная наследственность. Однако она так долго лгала об отце, что сказать сейчас правду было нелегко.
– Просто это серьезная проблема, – уклончиво ответила она. – Людей всегда интересовали преступления.
Дверь отворилась, в комнату заглянула молодая женщина в полицейской форме.
– Ваше время истекло, доктор Феррами.
– Хорошо, я сейчас, – бросила через плечо Джинни. – А тебе известно, Стив, что Лиза Хокстон моя ближайшая подруга?
– Нет, я этого не знал.
– Мы работаем вместе, она технический сотрудник лаборатории.
– И какая же она, эта Лиза?
– Уверяю, она не из тех, кто станет обвинять кого попало.
Он кивнул.
– И все равно запомни: лично я не верю, что это сделал ты.
На секунду ей показалось, что Стив сейчас заплачет.
– Спасибо, – сдавленно прошептал он. – Поверьте, это очень, очень много для меня значит.
– Позвони, когда выйдешь отсюда. – Джинни продиктовала номер своего домашнего телефона. – Запомнишь?
– Конечно.
Джинни не хотелось уходить. Она изобразила ободряющую улыбку.
– Удачи тебе!
– Спасибо. Она мне здесь очень пригодится.
Джинни поднялась и, не оборачиваясь, вышла. Женщина-полицейский проводила ее до вестибюля.
На улице уже стемнело. Джинни села в машину, включила фары и поехала по направлению к университету Джонс-Фоллз. Ехала она слишком быстро, ей не терпелось как можно скорее добраться до цели. Она всегда ездила быстро. Водителем она была умелым, но несколько безрассудным, и знала это. Но просто не было терпения ехать с положенной здесь скоростью пятьдесят пять миль в час.
Белая «хонда» Лизы все еще стояла на автостоянке у Дурдома. Джинни поставила свою машину рядом и прошла в здание. В лаборатории горел свет. На столе стоял мини-холодильник с пробой крови Денниса Пинкера.
Кабинет Джинни находился напротив. Она отперла дверь, сунув в щель специальную пластиковую карточку, и вошла. Села за стол, взялась за телефон и набрала домашний номер Пинкеров в Ричмонде.
– Наконец-то! – воскликнула она, услышав долгожданные долгие гудки.
Трубку сняла Шарлотта.
– Как там мой сын? – первым делом осведомилась она.
– Пребывает в добром здравии, – ответила Джинни. Он мало походил на психа, во всяком случае, до тех пор, пока не приставил ей нож к горлу и не заставил снять трусики, подумала она. Но матери говорить этого нельзя. – Он нам очень помог.
– У него всегда были прекрасные манеры, – произнесла Шарлотта с гнусавым южным акцентом.
– Скажите, миссис Пинкер, не могли бы вы уточнить дату его рождения?
– Он родился седьмого сентября! – торжественно сообщила сна, словно речь шла о каком-то государственном празднике.
Джинни надеялась услышать от нее другое.
– А где именно он родился? В какой больнице? – спросила она.
– В то время мы жили в Форт-Брэгге, в Северной Калифорнии.
Джинни захотелось выругаться.
– Майор тренировал там новобранцев для Вьетнама, – с гордостью сообщила Шарлотта. – И там, в Брэгге, был большой военный госпиталь. Именно в нем Деннис и появился на свет.
Джинни не знала, что сказать. Тайна осталась тайной.
– Огромное спасибо вам за сотрудничество, миссис Пинкер.
– Не стоит.
Джинни зашла в лабораторию и сказала Лизе:
– Получается, что Деннис и Стивен родились в разных штатах и с разницей во времени в тринадцать дней. Просто не укладывается в голове!
Лиза вскрыла коробку с новыми пробирками.
– Что ж, попробуем призвать на помощь науку. Если ДНК у них одинаковая, они являются идентичными, или однояйцевыми, близнецами, кто бы там что ни говорил о времени и месте рождения. – Она достала две запечатанные тоненькие стеклянные пробирки с дном конической формы. Каждая была не более двух дюймов длиной. Лиза достала упаковку с наклейками, написала на одной «Деннис Пинкер», на другой – «Стивен Логан», наклеила на пробирки и поместила их в штатив.
Затем распечатала пробирку с кровью Денниса и отлила каплю в маленькую пробирку. Достала из холодильника пробирку с кровью Стивена и сделала то же самое.
Затем добавила в каждую из пробирок по капельке хлороформа – с помощью специальной калиброванной пипетки. Затем достала чистую пипетку и добавила столько же фенола.
Запечатала обе пробирки и поместила их в центрифугу марки «Верлмиксер», где они обрабатывались несколько секунд. Хлороформ был призван растворить жиры, а фенол – разрушить белки, но длинные витки дезоксирибонуклеиновой кислоты оставались при этом нетронутыми.
Лиза поставила обе пробирки обратно в штатив.
– Теперь остается лишь ждать, – сказала она. – Несколько часов.
Растворенный в воде фенол будет медленно отделяться от хлороформа. В верхней части пробирки должен образоваться мениск. ДНК останется в водном растворе, который на следующем этапе теста можно отделить с помощью пипетки. Но придется ждать до утра. Где-то в отдалении зазвонил телефон. Джинни нахмурилась – похоже, звонок доносился из ее кабинета. Она побежала туда и сняла трубку.
– Доктор Феррами?
Джинни терпеть не могла людей, которые, даже не представясь, спрашивали твое имя. Все равно что постучаться в чужую дверь и сказать: «Ты кто такой, черт побери?» Но она сдержалась и ответила:
– Джин Феррами. С кем имею честь?
– Найоми Фрилэндер, «Нью-Йорк таймс». – Голос женщины за пятьдесят, да еще заядлой курильщицы. – Хочу задать вам несколько вопросов.
– Не поздновато ли? На дворе уже ночь.
– Лично я работаю круглые сутки. Похоже, и вы тоже.
– И зачем это я вам вдруг понадобилась?
– Занимаюсь статьей об этике в мире науки.
– Ах вот оно что. – Джинни тут же подумала о Стиве, о том, что он не знал, что усыновлен. Этическая проблема, хотя и нельзя сказать, что неразрешимая. И почему это могло заинтересовать «Нью-Йорк таймс»? – Что же конкретно вас интересует?
