Хватка Азазеля исчезла, громко щелкнул засов. Из распахнувшейся двери каморки ударил свет электрических ламп. Азазель вышел бодро, уже без рюкзака, Михаил потащился за ним, морщась от яркого света. Непривычно вот так из предзакатного красочного вечера в самую гущу ночи, но не его дело вопрошать Господа, зачем таким сотворил мир. Возможно, объяснение отыщут в будущем и восхитятся мудрой дальновидностью Всевышнего.
– И все-таки непонятно, – сказал Михаил угрюмо.
– Мне тоже, – ответил Азазель, – хотя и другое.
Михаил спросил с подозрением:
– А не может быть непонятным одно и то же?
– Обижаешь, – сказал Азазель. – Я в армии вообще не служил.
– А где все?..
Со стороны кухни донесся веселый вопль:
– Мы здесь!
Послышался грохот отодвигаемых стульев, из кухни в прихожую высыпали Аграт, Бианакит и Обизат. Все счастливые и довольные, Бианакит в джинсах и модной рубашке спортивного типа, что так хорошо подчеркивает мускулистые плечи и выпуклые плиты груди, Обизат в топике и легкомысленной юбочке, Аграт все в тех же коротеньких шортах из джинсовой ткани, что так шокировали Сатана.
Бианакит сказал с тревогой:
– Прошло легко? Может, стоило дождаться нас?
Азазель отмахнулся, хлопнул его по массивному плечу, похожему на гранитный валун.
– Я не успел рот открыть, как Мишка все сделал и начал собираться обратно. Давайте-давайте, все за стол! А то Мишка уже ноет, есть хочет, ему нужен избыточный вес для солидности в обществе. Наверное, в политику пойдет, там все толстые.
Бианакит окинул Михаила оценивающим взглядом:
– Если в политику, то да, сперва нужно морду наесть.
Кухня залита ярким светом хрустальной люстры, больше подходящей для концертного зала, но Азазеля мало беспокоят законы дизайна, а за широкими столами в кухне-гостиной народ везде собирается чаще, чем на концертах классической музыки.
Аграт явно помогла Сири насчет расширения списка кошерных продуктов, на столе и приготовленная изысканно рыба под названием ветчина, козлятина и телятина и даже зайчатина, в центре стола с полдюжины бутылок с этикетками под старину, Михаил некстати подумал, что они с Сатаном только что распинались о вреде алкоголя, но промолчал.
Аграт на правах самой умелой и ловкой быстро поставила перед Азазелем и Михаилом широкие тарелки. Обизат с ревностью смотрела, как та заботливо перекладывает из общего блюда на тарелку ее повелителю лакомые куски ветчины, хамона, пармезана, еще и украсила зеленью, но Михаил эти красоты проигнорировал чисто по-мужски, начал есть, как если бы сидел у костра посреди леса.
Азазель сам наполнил бокалы, это мужская работа, поднялся, красивый и величественный, как Нечеса-князь, сверкнул глазами и белозубой улыбкой:
– Не за победу, она все равно будет за нами, раз уж наше дело правое! А за прибавление в нашем отряде совсем юного и безусого бойца по имени Обизат.
– За Обизат, – ответил Бианакит веско. – Победа зависит от доблести легионов, а Обизат доблестная девочка.
Обизат покраснела и застенчиво опустила глазки. С мелодичным звоном сдвинули бокалы над серединой стола, Михаил ощутил в этом жесте нечто значительное, хотя и не мог понять, что именно, жизнь людей полна ритуалов, но сам когда-то так делал, будучи Макроном, и это значило нечто победное и хорошее.
Бианакит осушил свой бокал без передышки, сразу поинтересовался:
– Как прошло? Или операция тайная?
– Победа без риска, – ответил Азазель важно, – победа без славы, а Мишка рисковал собой и своей натурой! Хотя не знаю зачем, но он герой, а герои всегда безрассудны, в этом их сила и обаяние!.. безумству храбрых поем мы песню!..
Обизат смотрела на господина и повелителя влюбленными глазами, Аграт поморщилась, Бианакит уточнил:
– Не тайная? Тогда…
Азазель выпил до дна, хотя и без спешки, опустился на свое сиденье, придвинул поближе обеими руками тарелку и лишь тогда ответил с царственной небрежностью:
– Ничуть не тайная. Хотя Михаил еще морщит лоб, смотрите-смотрите!.. но мне, как вы понимаете, такому мудрому и нарядному, все было почти понятно сразу. Никаких загадок!
Михаил возразил с натужной улыбкой:
– Как это никаких? Сам же сказал, никогда подобного не встречал! И что это не демон, не ангел и не человек!
– Не встречал, – согласился Азазель с достоинством. – Ты ешь, ешь, но не глотай непрожеванное, ты же не волк, на тебя Обизат смотрит! Ага, чуть не удавился? Постучите ему по горбу… Мой опыт, мудрость и новая рубашка от Артемия Лебедева разве не подспорье в решении проблем?
Все некоторое время молча работали ножами и вилками, только Обизат украдкой поглядывала на Аграт и старательно копировала ее движения, наконец Бианакит пробормотал с озадаченностью в голосе:
– А как это… не демон, не ангел и не человек? А что может еще?
– Не демон, – согласился Азазель, – иначе я хоть что-то о нем бы знал. Но то, что он весь из красной глины, сразу дало пищу для размышлений тому, кто обожает размышлять на диване. Действовать должны существа попроще…
Михаил уточнил:
– Дало пищу?
– Духовную, – пояснил Азазель свысока, – но обильную. Что-то вроде жареного гуся с яблоками и подливой в гречневой каше, которого ты стараешься целиком утащить на свою тарелку, по глазам вижу, но только не для пуза, а для головы. Для размышлизмов тому, кто умеет это делать с чувством и вкусом. Имеется в виду ты, конечно, но так как ты устал и хочешь реального гуся, то поразмышлизмую я, скромно и с результатом…
– Ну-ну, не темни!
– Первый вывод, – сообщил Азазель важно, – раз уж этот голем в аду никогда не бывал, иначе о нем бы знали, то живет здесь изначально с самого сотворения мира.
Михаил покосился в сторону мигающей огоньками плиты на кухне, после слов Азазеля о жареном гусе в самом деле страстно захотелось увидеть такого же в своей тарелке.
– Странный вывод, – пробормотал он, – ну ладно, а второй?
Азазель спросил со вкусом:
– Я предположил, что Творец сперва попрактиковался на моделях попроще, а потом создал Адама. Раз уж Адаму предназначалось стать венцом творения, то над ним предстояло поработать особенно тщательно!
Бианакит и Аграт переглянулись, Обизат озадаченно промолчала, а Михаил сказал строго:
– Не богохульствуй! Господь работает без черновиков.
– Это только кажется, – возразил Азазель. – Непросвещенным невежам. Они не видят, сколько пота проливает гений, создавая шедевры. Да и не хотят видеть! Всем хочется, чтобы раскрыл рот и запел сразу арию. Даже без нот.
– Богохульство, – повторил Михаил еще строже.
