– Ум… ри…
Демон успел принять удар меча на древко топора, однако черное, как антрацит, на сколе лезвие на миг блеснуло ярким белым огнем. Михаил словно во сне увидел, как прошло через толстое древко топора, коснулось головы демона и начало углубляться, словно рассекает картонную коробку.
Он поспешно дернул рукоять на себя, отступил. Лезвие меча моментально стало черным, а демон тяжело грохнулся на пол, топор вывалился из его руки и, загрохотав на камнях, подкатился к ногам Михаила.
В трех шагах слева, не сходя с мест и не отступая ни на шаг, яростно сражаются Азазель и чудовищный демон.
Не глядя на Михаила, Азазель крикнул:
– Не подходи!.. Он заразный!
Вейер бросил в сторону Михаила злой взгляд, в тот же миг лезвие меча Азазеля скользнуло в щель его защиты и рассекло плечо рядом с шеей.
Страшный крик Вейера потряс стены пещеры. Азазель поспешно отпрыгнул, держа меч наготове. Вейер зажал ладонью рану, но кровь тугими струйками чвиркнула между пальцами.
Чудовищное лицо перекосилось жуткой гримасой страдания, задергалось, Михаил едва расслышал слова:
– Ты… меня…
– Похоже на то, – согласился Азазель. – Нужно было оставаться книжником, Вейер. Это ты их сюда привел?
– Я, – проговорил Вейер, – их… не довел…
Ноги подкосились, он рухнул на колени, посмотрел снизу вверх на Азазеля уже без ненависти, скривил рот и рухнул вниз лицом.
Азазель красиво вбросил, не глядя, меч в ножны, повернулся к Михаилу, а тот не мог вымолвить ни слова, чувствуя, как сердце колотится с такой силой, что трещат ребра.
– Мишка?
Михаил едва-едва сумел выговорить:
– Уже… или еще…
– Похоже, – ответил Азазель негромко, – в самом деле как бы уже… но будь начеку…
Михаил вслушивался и вчувствовался, наконец прошептал:
– Близко нет…
– Если кто и попытался уйти, – ответил Азазель, – их зачистят Биан и Обизат. Но ты прав, что за твари, что за твари!
Михаил так не говорил, но Азазель часто приписывает ему какие-то изречения и поступки, иногда поднимая ему статус, иногда прикрывая от расспросов, а чаще дает волю разросшемуся среди людей ехидству.
Он опустил меч, чувствуя, как дрожат руки, а по телу ходят жаркие волны.
Азазель зыркнул в его сторону.
– Спрячь, – посоветовал он. – Еще не время.
– Для чего?
– Экспонировать свою суть, – пояснил Азазель. – Твою суть.
Михаил послушно выпустил из ладони рифленую рукоять, меч блеснул и растворился в воздухе.
Азазель проследил, как он вытащил пистолет, сказал с непонятным выражением:
– Ты у нас супергерой под прикрытием. С пистолетиком.
– Это не пистолетик, – ответил Михаил. – Это тяжелый армейский с усиленными патронами. Если ты вдруг забыл. Имей уважение.
Азазель ухмыльнулся:
– Приношу извинения твоему пистолету с патронами класса В-14. Ты прав, если его не уважать, он ответит тем же. А то и вовсе неподчинением в ответственный момент.
Михаил прислушался, сказал негромко:
– Шаги… А-а, это Обизат и Биан…
– Неслышные шаги Обизат, – сказал Азазель, – услышал раньше, чем грохот подкованных сапог Бианакита?.. Ты даешь, Мишка… Хотя и понятно, феромоны…
– Заткнись, – посоветовал Михаил.
Три трупа огромных демонов все еще лежат, распластанные, посреди пещеры, когда вбежали Бианакит и Обизат, оба с оружием в руках, настороженные, но их лица сразу посветлели, только Обизат вскрикнула, увидел Михаила в изодранной пулями одежде и с пятнами крови.
– Мой господин!.. Ты ранен?
Михаил не успел раскрыть рот, Азазель сказал бодро:
– Это кровь его врагов!.. Мишка бился, как лев рыкающий, всех рвал в клочья.
Михаил смолчал, а глаза Обизат вспыхнули зеленым огнем счастья и гордости.
– Как ты сказал… красиво!
Азазель, судя по его виду, чуть не сказал, что он и сам красавец, но воскликнул патетически:
– А разве он сам не красавец?
Михаил обратил внимание, что нежная Обизат совершенно не обращает внимания на трупы. Трупы и есть трупы, они в спину не ударят.
Бианакит прошелся по пещере, равнодушно переступая через тела и не обращая внимания на широкие лужи крови. Первый, которого сразил Михаил, наконец-то начал разваливаться и рассыпаться, смешиваясь с растекшейся кровью, та тоже испаряется на глазах, так что Бианакит прав, не обращая внимания на пятна чужой крови на обуви и даже одежде, все очистится само по себе.
– Живых нет, – сообщил он.
Михаилу почудился укор в его бесстрастном голосе, но Азазель отмахнулся:
– Мы ничего не могли сделать. Но последователи Сахариэля не могли не предусмотреть возможного поражения от, как говорят, превосходящих сил.
Михаил насторожился.
– И что?
– Смотри внимательно, – велел Азазель. – Ты же человек, а человек – звучит гордо, хоть и смешно. Представь себе, что вокруг и под ногами не камень, а плотный такой туман… Ты можешь, я знаю. Человек все может! А что не может, тоже может.
Обизат распахнула хорошенький ротик, с недоумением и восторгом глядя на своего господина и повелителя.
– Это… как?
– Камень, – пояснил Азазель, – это как бы мутное стекло. Стекло тоже как бы камень, хоть и не камень, но по свойствам для простого человека тоже камень, хоть и прозрачный камень…
Михаил не слушал, что он несет, намек понял, в присутствии Обизат не может сказать, чтобы посмотрел как элементаль, потому с тем же хмурым видом сосредоточился и, войдя в странное состояние, когда мышление отошло в сторону, начал вчувствоваться в окружающий мир, убеждая себя, что заодно с ним, что теперь тоже часть.
И почти сразу начал видеть цветные прожилки в камне, кое-где крохотные каверны, что через тысячи или миллионы лет разрастутся и станут пещерами, а когда посмотрел под ноги, то рассмотрел нечто такое, что не могло быть простой каверной: слишком прямая дыра в толще каменного пола ведет вертикально вниз.
– Тот твой дружище, – сказал он, – который Вейер…
– Обижаешь, – отпарировал Азазель с самым оскорбленным видом, – у меня вообще нет друзей!
– Тот Вейер, – напомнил Михаил, – что признал, что привел сюда этот отряд, но… что насчет того, что недовел?
– Только то, – пояснил Азазель, – что недовел. По своей воле или благодаря нам, теперь не узнать. Но, думаю, он знал, что уничтожены не все.
– Знал… и не сказал?
