Михаил видел, как морщится Эрлен, но помалкивает, Алфлутоп взглянул на него с надеждой, но Эрлен покачал головой, зато поднялся молчавший до этого угрюмый караванщик, сказал громко и со злостью:
– Да что вы все!.. Знаете же, что Творец не принимал участия в той важной битве! Ну зачем перевираете? Чтобы казаться важнее?.. Против нашего воинства выступила армия во главе с жестоким архангелом Михаилом. Господь вообще не выразил своего отношения, вспомните!.. Низвергли нас силы, которые вел злобный и подлый Михаил! Это он во всем виноват!
Михаил невольно дернулся, рядом Азазель повторил с удовольствием, смакуя каждое слово:
– Злобный и подлый… Бедный у них язык. Меня там нет! Я бы набросал им еще эпитетов целую гору…
– Гад ты, – прошептал Михаил горько, – заткнись, не мешай слушать.
Головогрудый крикнул громко:
– И что, если Михаил? И до него доберемся!
Алфлутоп ожил, ощутив поддержку с той стороны, откуда не ожидал, вскочил и заговорил быстро-быстро, захлебываясь словами:
– А мы обратимся к самому Творцу! Его слова и Его решения так и не было сказано!
– Зато все творилось с Его ведома, – возразил головогрудый грохочущим голосом, – и Его согласия. Как будто архангел Михаил мог иначе! Да это такое ничтожество, что никогда своего мнения не имел ни на что абсолютно. Скажи, что не так!
Алфлутоп в растерянности развел руками.
– Да, все делалось с согласия Творца, но сам Он не участвовал! А это дает нам возможность обращаться к Нему, как к нейтральной стороне…
Головогрудый от неожиданности отшатнулся, остальные вытаращили глаза.
– Нейтральной? – ахнул он. – Ты так ничего и не понял…
– Это ты не понял, – возразил Алфлутоп живо, пока не перебили, – а так Он вроде нейтрален. Возможно, нарочито самоустранился, предвидя такой вот поворот, он же умеет прозревать будущее! Возможно, Он тем самым с самого начала задумал оставить нам шанс обратиться к Нему! Не подумали?
Эрлен поднялся, отряхнул ладони, послышался стук, словно ударил одной деревяшкой о другую.
– Пора, – сказал он деловым и ясным голосом. – Животные отдохнули, а вам отдыхать не положено, если хотите догнать людей в их мире и посоревноваться с ними.
Все начали послушно подниматься, многие с неохотой, отдых был слишком коротким, продолжали переговариваться. Михаил услышал, как Эрлен, поравнявшись с Алфлутопом, спросил тихонько:
– Зачем?
Алфлутоп ответил так тихо, что Михаил едва расслышал:
– Переговоры всегда лучше, чем глухая и непрекращающаяся вражда.
– А что надеешься получить, – спросил Эрлен, – если переговоры все-таки начнутся?
– Ясность, – ответил Алфлутоп все так же кротко. – И надежду. Мы не уверены, что Небеса до сих пор жаждут держать нас здесь, как держали в первые дни и годы после страшного сражения. А если даже хотят, мы должны разуверить их.
– Обмануть?
Алфлутоп покачал головой:
– Нет. Мне почему-то кажется, что мы уже не те, что когда-то начали ту борьбу. Мы – другие. И те цели сейчас кажутся недостаточно… важными, чтобы из-за них началась такая исполинская битва. Нужно убедить наших Князей Ада…
Они постепенно удалялись к бехемам, дальше Михаил уже не слышал, как и Азазель, судя по его разочарованному виду.
– Сейчас уберутся, – сказал он недовольно, – можно бы прыгнуть вон туда… Сил хватит?
– Зачем туда?
Азазель ткнул пальцем в пространство:
– Видишь вон ту кучку красного песка? Я чувствую, туда тянется тоненькая ниточка антисфироты… Считай, тебе повезло.
Михаил всмотрелся, вздрогнул.
– Даже вижу… по ней сползают капли незримой тьмы! Четверти часа мне хватит напитаться, из ушей начнет выплескиваться… На перемещение будет вполне, а нам же пока больше и не надо?
Азазель выскочил из-за камней первым, караван уже отдалился настолько, что даже если там и оглянется кто, то не обратит внимания, да и чего им оглядываться, когда и мир преисподней начал вглядываться в будущее.
Глава 6
Вблизи темная ниточка не показалась толще, напротив, как будто истончилась, даже стала прерывистой, Михаил на всякий случай замедлил бег, осторожно прикоснулся вытянутой рукой к сползающим каплям. Подушечки пальцев ожгло, словно окунул в ледяную воду, но тут же ощутил, как холод трансформировался в тепло, что от ладони потекло по руке к плечу.
Азазель сказал одобрительно:
– Вот-вот, а сейчас ты должен быть, как тряпка.
– Что-о?
– Которая вбирает воду, – пояснил Азазель. – Лучше всего ляг и расслабься. Представь себе, что в самом деле мокрая тряпка, повисшая на бельевой веревке.
Михаил нахмурился.
– Ну и сравнения у тебя… Ничего оскорбительнее не придумал?
– Ну тогда, – сказал Азазель, – как дохлая гадюка, брошенная на забор. Как огромный дохлый змей, могучий и страшный, что свесился разбитой головой до самой земли, а половина туловища и длинный хвост на той стороне забора…
Михаил поморщился, Азазель не Азазель, если не лягнет, но все же прав, нужно предельно расслабить мышцы и все тело, так темная мощь поглощается и расходится по телу быстрее.
Усталость прошла в первые же минуты, он начал медленно закрывать глаза, отдаваясь сладостному чувству, однако рядом Азазель приподнялся на локте, Михаил увидел, как сдвинулись его брови, во взгляде падшего ангела проступила настороженность.
– Что там? – спросил Михаил вяло.
– Да пока…
– Что-то серьезное?
– Пока нет, – ответил Азазель, – но за теми караванщиками, похоже, погоня…
Михаил поднялся, хотя стоя труднее вбирать капельное поступление темной мощи, рассмотрел вдали быстро расширяющееся облачко пыли.
– Хорошо идут, – прокомментировал Азазель. – Догонят.
– Если тех не ждет помощь впереди, – ответил Михаил. – Похоже, знают, что может быть погоня, спешат.
– Везут что-то ценное? – предположил Азазель. – Или украли нечто важное… Хотя могут быть и какие-то разборки…
Некоторое время следили, как из облака пыли вынырнуло стадо грузно скачущих бехемов. Всадники в темно-серой одежде смотрятся как безобразные горбы на спинах животных, но вскоре там заблистали холодные искорки на металлических доспехах и шлемах.
– Ого, – сказал Азазель, – настроение у них веселое.
– Злые, – ответил Михаил с неодобрением и снова лег. – Нехорошо.
– Злость, – произнес Азазель авторитетно, – двигатель прогресса. А также культуры и гуманизма!..
Михаил с опаской посматривал на всадников, все выныривают и выныривают из пылевого облака, что протянулось на четверть мили.
