Тяжелые шестидюймовые стальные гранаты, выпускаемые вперемешку с мощными бомбами Рудницкого со старых броненосцев, давали хорошо заметные разрывы на японских позициях. Они серьезно отличались от более частых, но не столь эффектных взрывов стодвадцатимиллиметровых снарядов. Зато десятидюймовые пироксилиновые фугасы «ушаковцев» заметно превосходили по силе взрыва все остальное, даже двенадцатидюмовые пороховые бомбы, почти вдвое большего веса, не говоря о девятидюймовках. Вот только ложились они с большим разбросом лишь примерно в районе цели. Сверху над столбами дыма и поднятой взрывами пыли быстро расширялось мерцающее облако пороховой гари от постоянно взрывавшейся над батареями шрапнели. Спустя всего десять минут после открытия огня Небогатовым японцы стреляли уже заметно реже и не из всех стволов.
В 11:14 в миле от мыса Хами русские начали разворот «все вдруг» через правый борт на восток для второго боевого галса. После завершения маневра, снова в строе колонны, эскадра должна была двигаться на восток, теперь уже с «Навариным» во главе. Японские батареи за время разворота и вынужденного молчания русских пушек немного оправились и снова стреляли хорошо. Они как бы рывками передвигали точку прицеливания на голову нашей колонны и продолжали сосредоточенно бить в эту точку, пока через нее не пройдут все броненосцы. Лишь затем снова меняли прицел и целик.
Однако флагманский артиллерист отряда капитан второго ранга Курош сразу отметил, что после разворота у японцев начались недолеты, причем некоторые из них были в три кабельтова и более. Об этом тут же доложили адмиралу. Предположив, что часть батарей перестала доставать до нас, Небогатов приказал передать на «Наварин» приказ взять на два румба левее, чтобы еще больше увеличить дистанцию, держась, однако, в пределах досягаемости нашей шрапнели по мысу Бакути. Поскольку огонь с берега был эффектным, но не достаточно эффективным, ход также было приказано уменьшить, чтобы до следующего нашего разворота «отгрузить» в сторону берега как можно больше стали и взрывчатки, максимально подавив японские пушки.
По сигналу с флагмана «Наварин» начал ворочать влево. Следом за ним «последовательно» повернули и все остальные броненосцы, что на время вообще вывело их из-под обстрела. Японцы далеко не сразу разглядели этот маневр. При следующем переносе точки прицеливания их снаряды легли правее «Наварина», на его прежнем курсе, лишь после этого короткой пристрелкой была уточнена дистанция. К этому моменту все выявленные позиции японских батарей были уже надежно пристреляны и наши орудия работали по ним в максимальном темпе, сильно затрудняя ведение ответного огня.
Каждую минуту в сторону берега уходило не менее шести-семи тяжелых снарядов калибром от 229 до 305 миллиметров, восемнадцать-двадцать стальных шестидюймовых гранат, преимущественно старого образца, чуть менее четырех десятков 120-миллиметровых фугасов и более двухсот шрапнельных трехдюймовых снарядов. То есть взрывы на японских позициях, вокруг них и в воздухе непосредственно над ними не смолкали ни на секунду.
Вскоре входной канал заволокло дымом и пылью от разрывов снарядов и от редких ответных японских залпов. В этом облаке, все время озаряемом изнутри всполохами пламени, уже невозможно было разобрать знаки падения своих снарядов, но огонь не прекращали. Тем более что ответная стрельба противника, ставшая почти совершенно не управляемой и неточной, все еще не прекращалась.
В 11:36, когда мыс Канега уже закрыло возвышенностями Бакути, броненосцы снова начали разворот «все вдруг», снова через правый борт, беря курс на запад и теперь уже, сокращая дистанцию. К этому времени японцам удалось добиться всего двух попаданий средними снарядами в корму «Наварина» и по одному в «Апраксина» и «Сенявина», но серьезных повреждений ни на одном корабле не было.
Зато батареи стреляли все реже и вразнобой, а наш разворот на третий боевой галс, похоже, вообще оставался первое время незамеченным, так как несколько японских залпов легли много восточнее, на нашем старом курсе. Однако, воспользовавшись нашим разворотом и вызванным им неизбежным прекращением обстрела, опомнились японцы довольно быстро, снова начав пристрелку с головы колонны.
В 11:43 с «Николая» попытались связаться по радио с миноносцами, но мешали помехи, вероятно создаваемые береговыми станциями противника, так что от ушедших к Цуруга кораблей вестей пока не было. Скоро с шара сообщили, что японские миноносцы двинулись к выходу из входного канала и набирают ход. Более никакого движения в японской базе и вокруг нее по-прежнему не наблюдалось. Со стороны моря также никаких опасностей не появилось.
Входной канал с мостиков всех броненосцев теперь просматривался достаточно хорошо. Над «Николаем» взвился сигнал: «Приготовиться к отражению минной атаки!» В этот момент тяжелый снаряд ударил в основание массивной фок-мачты броненосца береговой обороны «Адмирал Сенявин», чуть выше крыши боевой рубки. Взрывной волной и осколками выбило почти всю сигнальную вахту, скрывавшуюся за боевой рубкой с нестрелявшего правого борта мостика, но в самой рубке, которую изрядно тряхнуло, никто серьезно не пострадал. Начался пожар. Горели подожженные осколками сигнальные флаги и ракеты, разлетавшиеся во все стороны и разбрасывавшие снопы искр. Из боевой рубки ничего не было видно, но рулевой привод действовал, и окутавшийся дымом броненосец сохранил место в строю. Были перебиты линии связи с артиллерийской рубкой и отказали указатели Гейслера. Из-за этого артиллерия «Сенявина» замолчала, но не надолго.
Положение спас лейтенант Рощаковский. Выбравшись на крышу своей носовой башни, он через мегафон передавал данные для стрельбы от артиллерийских офицеров с мачты в 120-мм батарею башни. Кормовая башня довольно быстро смогла действовать самостоятельно. Это было последнее попадание с погибавших японских батарей, но вскоре показались их миноносцы. До них было около тридцати кабельтовых, и вся противоминная артиллерия открыла по ним огонь.
Японцы поначалу шли наперерез броненосной колонне, но затем отвернули к востоку, решив видимо атаковать наш концевой «Наварин», но когда русские начали разворот на четвертый боевой галс, они совсем отказались от атаки и повернули на северо-восток, явно собираясь прорваться из бухты. Их непрерывно обстреливали из всего, что могло их достать, кроме главных калибров.
От ставшего после очередного разворота снова головным «Наварина» после завершения маневра их отделяло всего 24 кабельтовых. Причем они находились у нас на правом траверзе, и наша колонна шла им наперерез, усиливая плотность огня. Опасаясь, что миноносцы, прорвавшись в открытое море, могут атаковать никем теперь не прикрытые транспорты с пехотой, Небогатов приказал дать самый полный ход, чтобы не допустить их прохода на другую сторону колонны.
Броненосцы сами шли на сближение с миноносцами, а не уклонялись от них. Вся их более-менее скорострельная артиллерия вела частый огонь, но этим только делала этот огонь почти неуправляемым. Среди множества всплесков японцы свободно маневрировали, уходя от накрытий. Дистанция быстро сократилась до 18 кабельтовых, а затем начала увеличиваться, после того как японцы отвернули еще сильнее к востоку, идя вдоль береговых скал.
