Посылка в акваторию порта только легких сил с подрывными командами, без серьезного прикрытия, была слишком рискованной, так как силы береговой обороны и численность гарнизона базы не были точно известны, и они могли оказать серьезное сопротивление, и даже отбить нападение.
В то же время для перекрытия фарватера затоплением своих же пароходов все равно нужно было войти на этот фарватер, что становилось возможным только после проведения траления. А после этого было бы неправильно не воспользоваться возможностью посетить японскую базу достаточно серьезными для подавления сопротивления силами.
Все японские миноносцы, базировавшиеся на Майдзуру, были гарантированно потоплены. А другие отряды кораблей объединенного флота, достаточно крупные, чтобы представлять опасность, не могли появиться в заливе в ближайшее время, что позволяло целиком сосредоточиться на подавлении остатков береговой обороны противника, действуя изнутри гавани. Высадка штурмовых групп на побережье в районах расположения подавленных батарей уже началась, что окончательно выводило их из игры в ближайшее время и позволяло начать траление немедленно.
Понимая, что, войдя в гавани, броненосцы смогут в полной мере реализовать свою артиллерийскую мощь, а это, вкупе с активными подрывными работами, позволит сберечь боезапас и даже пополнить его с транспортов, на которые во Владивостоке был погружен дополнительный комплект для скорострелок, Небогатов все же решил рискнуть и пошел на полноценный штурм.
К тому же возможности закрытой гавани можно было использовать для догрузки топлива и прочих припасов на эсминцы. Преодолевшие весь путь до залива Вакаса и операцию по разорению Цуруга под своими машинами, да еще частью на больших ходах, они уже нуждались в пополнении запасов угля и воды, причем крайне желательно в условиях базы или хотя бы закрытой бухты. Штормовая погрузка в открытом море могла серьезно сказаться на целостности их хлипких корпусов. В противном случае все шесть миноносцев нужно будет тянуть на буксирах почти до самой Цусимы. А потом и полдороги домой, если придется возвращаться. А это, помимо снижения общей боеспособности соединения у вражеских берегов, еще и дополнительная возня с буксирными концами с соответствующей потерей драгоценного времени.
Пока адмиралы совещались, последние штурмовые группы достигли берега. И тут, совершенно неожиданно, открыла огонь новая японская батарея, располагавшаяся в глубине берега, гораздо южнее уже подавленных фортов, и до этого молчавшая. Ее позиции находились на западном склоне горного массива, лежавшего к востоку от Майдзуру. К тому же ее сразу поддержал вооруженный пароход, выдвинувшийся из глубины гавани и открывший огонь из своего единственного небольшого орудия на баке.
Все броненосцы начали набирать ход, снова становясь в кильватерную колонну и разворачиваясь на северо-запад. А транспорты наоборот, двинулись на север, покидая опасный район. Но ни по пароходам, ни по броненосцам не было сделано ни единого выстрела.
Японцы били прицельно по нашим десантным силам, сразу плотно накрыв шрапнелью и фугасами прибрежную полосу у мыса Канега, с разгружающимися катерами и баркасами. Их батарея находилась примерно в пяти километрах от уреза воды и состояла из четырех нескорострельных среднекалиберных орудий. Но стреляли они невероятно точно. Первая волна пехоты, уже высаженной на берега входного канала, понесла серьезные потери с первыми же залпами.
Батарею сразу засекли с шара, и хотя уже после второго ее залпа передали точные данные для стрельбы на броненосцы, моментально заставить ее молчать было невозможно. Зато пароходу досталось сразу и с запасом. Небольшая старая посудина тонн в триста была накрыта батареей «Наварина» с прямой наводки, после чего уже не могла ни передвигаться самостоятельно, ни стрелять, быстро заваливаясь на правый борт.
Поскольку броненосцы никто не обстреливал, Небогатов приказал стопорить ход, чтобы стрелять в максимально благоприятных условиях и подавить японские пушки как можно скорее. Одновременно дали несколько профилактических залпов по всем остальным, уже известным артиллерийским позициям, по-прежнему не подававшим признаков жизни.
Тем временем транспорты с максимальной поспешностью удалялись от зоны высадки, совершенно игнорируя все сигналы. Спасавшихся полным ходом «Калхас» и «Корею» удалось вернуть только после второго сигнала с флагмана, продублированного с «Колымы» и подкрепленного его сиреной и холостым выстрелом. Одновременно с «Николая» передали приказ на истребители: «Приступить к тралению».
Накрытые неожиданными и точными японскими залпами наши десантники на мысе Канега залегли, а катера быстро отвалили от берега, захватив баркасы и всех, кто еще не успел высадиться. В течение двадцати минут, пока эта батарея не была полностью подавлена, на мысе Канега и во входном канале рвались японские снаряды, не давая катерам и ботам снова приблизиться к западному берегу.
Но, невзирая на это, три тральные пары эсминцев уже в 15:35 двинулись во входной канал, очищая проход от возможных минных заграждений. За ними следом вскоре двинулись еще три пары катеров с тралами, передавших остатки невысаженного десанта на гребные суда второй волны. Вскоре вытралили первую мину, затем еще одну. Обе их расстреляли из пулеметов катера. Обвехованный проход в заграждении остались охранять катера, а эсминцы, малые броненосцы «Йессена» и возвращенные к эскадре транспорты вошли в канал.
Следом за тральной партией шли пароходы с десантом, прижимавшиеся к левому берегу прохода, уже полностью контролируемому нашей пехотой. За транспортами тянулись «ушаковцы», прекратившие обстрел японских позиций и выискивавшие для себя новые цели. Небогатов на обоих эскадренных броненосцах и «Колыме» остался у входа в канал, продолжая добивание последней, как все думали, японской батареи.
Но тут заговорила еще одна группа орудий, расположенная восточнее военной гавани на значительном удалении от нее. Восемь пушек среднего калибра взяли под обстрел колонну пароходов, втягивавшуюся в военную гавань. Судя по расположению форта, до этого момента, подошедшие к берегу слишком близко, броненосцы и пароходы ему закрывали возвышенности у мыса Бакути, а еще раньше он просто не мог достать их из-за большой дальности. Поэтому, вероятно, эти пушки и молчали. Транспорты только теперь стали видны для японских артиллеристов с этих укреплений.
Ползущие малым ходом в узком канале прямо на орудия, оба наши парохода представляли собой прекрасную цель. К счастью батарея располагалась достаточно далеко от бухты, и ее орудия были снова устаревшими и нескорострельными. Наверняка канал был пристрелян заранее, так как накрытия снова начались сразу, без каких-либо признаков пристрелки.
Угодивший под неожиданно плотный и точный обстрел, шедший головным, «Калхас» застопорил ход и сразу дал «полный назад», пытаясь выпятиться из узкого прохода задним ходом. Но его быстро нагнал шедший следом «Корея», едва разминувшийся с ним правым бортом. Его экипаж и капитан на поддались панике. С него на «Калхас» через мегафон передали приказ Йессена: «Продолжать движение и начать выгрузку пехоты прямо на пристань у верфи! Немедленно!»
