Хотя с шара вокруг никого не видели, на флагмане опасались скорого появления крупных сил противника, которые могли запереть нас в гавани. Начальник штаба Небогатова капитан первого ранга В.А. Кросс всерьез считал, что неожиданно легкое овладение базой Майдзуру является тщательно подготовленной азиатской ловушкой.
Получив приказ с флагмана, тщательно обыскали портовую контору и мостики всех судов, а в город отправили команду добровольцев, благополучно пробравшихся по опустевшим улицам к телеграфу, который оказался совершенно брошенным персоналом. Здание подожгли и сразу вернулись в порт, где пехота уже вовсю грузилась обратно на свои суда.
Пленных японцев из обслуги батарей и гарнизона доставили катерами на борт «Николая I», а в базе и на рейде с новой силой загрохотали взрывы. Используя запасы Майдзурского арсенала и порта, удалось существенно увеличить число минированных объектов. Подорвали все доковое оборудование и сами доки. Подожгли деревянные эллинги и леса, окружавшие строящиеся на верфи корабли, арсенал, мастерские.
Всю портовую мелочь испортили и притопили вдоль причалов, а достраивавшиеся на плаву истребители взорвали и затопили на фарватерах в гавани и перед взорванными шлюзами доков. Загруженные трофейными боеприпасами почти готовые большие четырехтрубные миноносцы разламывало на части всего от одного пироксилинового патрона, инициировавшего детонацию всего остального. Угольный склад также подожгли.
В сумерках русские корабли покинули горящий Майдзуру, уведя с собой оба трофейных угольных парохода и потопив во входном канале плавучий док, днищевую часть которого буквально разодрало тремя десятками мощных подрывных зарядов, сработавших одновременно, а рядом с ним еще несколько мелких судов и стальных барж, полностью перекрывших фарватер. В дополнение, всю эту баррикаду заминировали, так же как и подходы к ней. Но при этом вокруг набросали больше ложных мин из мешков со шлаком и прочим мусором, чем настоящих, так как места «минных постановок» хорошо просматривались с обоих берегов, на которых уже начиналось какое-то подозрительное движение.
Уже в темноте, покинув залив Вакаса, у мыса Куога расстались с трофейными угольщиками, двинувшимися самостоятельно во Владивосток на своих максимальных 9 узлах, а Небогатов повернул к Корейскому проливу, приказав держать 12 узлов на лаге. Курс проложили с расчетом пройти ночью между островом Оки и Японией. Считалось менее вероятным встретиться с противником у самого побережья, так как по логике японцы должны стараться перехватить нас на отходе к Владивостоку.
Миновав мыс Куога, приблизились к берегу и сначала шли недалеко от него, ориентируясь по едва видимым силуэтам гор на фоне ночного неба и зареву пожаров в заливе Вакаса, отражавшемуся в тучах. Однако Йессен вскоре подвел свой броненосец к борту флагмана Небогатова и через мегафон предложил отойти подальше в море, изложив вкратце историю о взбаламученном иле у бухты Ушиура. Хотя глубины на той банке и были скорее щекотливыми, чем опасными, седых волос контр-адмиралу это событие явно добавило, так сказать «на старые дрожи» после недавней аварии «Богатыря».
Небогатов возражать не стал, и отряды приняли немного вправо, удаляясь от побережья. Своему штабу он приказал срочно изучить добытые трофейные карты. Даже первое знакомство с ними показало, что отряд Йессена вполне мог и выскочить на мель. Оказалось, что в двух с небольшим милях дальше в море от обнаруженной банки имелась еще одна, с вдвое меньшими глубинами. Малые броненосцы прошли всего в двух кабельтовых юго-западнее ее.
С восходом луны осмотрели горизонт, определившись по видимым ориентирам, и продолжили следовать в виду берега, так как погода позволяла надеяться на скрытность. Эскадру надежно укрывала дымка, из которой торчали лишь мачты. Дым из труб стелился по поверхности воды, смешиваясь с туманом, что скрывало отряд от возможных наблюдателей, как с моря, так и с берега. Шли проторенным судоходным маршрутом, так что мелей уже не боялись. Все судоходство японцы, скорее всего, свернули, так что встретить кого-либо было маловероятно.
Поднявшийся в артиллерийскую рубку «Николая» после полуночи флагманский штурман группы подполковник Федотьев повторно определился по береговым ориентирам и открывшимся справа возвышенностям островов Оки, что позволило избежать задержек, связанных с навигацией, поэтому ход не сбавляли, несмотря на неважную видимость над морем. Ночь прошла спокойно. Расчеты дежурили у заряженных орудий, а офицеры спали, где придется, не раздеваясь. Никаких судов, ни торговых, ни военных, встречено не было.
Перед самым рассветом взяли курс на северную оконечность Цусимы. До точки рандеву с флотом оставалось около полутора сотен миль. За прошедшую ночь удалось погасить отставание от графика, образовавшееся в самом начале похода. Шар решили не поднимать, так как в столь густо населенных водах его будет заметно издалека, что, несомненно, выдаст место отряда противнику. В то время как разобрать во множестве снующих здесь во всех направлениях судах, военные они или нет, сразу не удастся.
Ночь, вопреки ожиданиям, прошла спокойно. Но опять почти никто не спал. Воодушевление, вызванное успехом в заливе Вакаса, уже улеглось, и теперь наваливалась жуткая усталость. Адреналин схлынул, и люди буквально валились с ног, засыпая прямо на постах. Чтобы хоть как-то справиться с этим, едва легли на курс к Цусиме, половину расчетов артиллерии и сигнальные вахты отправили отсыпаться, выдав двойную винную порцию. Спустя три часа сменили артиллеристов «отдохнувшими». Второй смене также удалось отдохнуть свои три часа, после чего снова объявили боевую тревогу. На южных румбах были видны дымы и паруса сразу нескольких судов.
Атака Майдзуру являлась, по сути, большой разведкой боем. Поэтому всю вторую половину дня и всю ночь штаб второй боевой группы активно работал над результатами этой разведки. Пленных еще с вечера свезли на борт флагмана. Их было так много, что обеспечить изолированное содержание не было возможности. При этом между ними периодически возникали склоки. Один из студентов-востоковедов, только что принятый на службу в штаб, был приставлен к импровизированной тюрьме, разместившейся в матросском кубрике, и постоянно слушал эти перебранки, записывая все на бумагу.
Пленных офицеров допрашивали в первую очередь. Имевшиеся на эскадре пять переводчиков с японского работали почти без перерывов на еду и отдых. Результаты допросов записывались и сразу передавались для дальнейшей обработки. Анализировались действия, свои и японцев, учитывая новую информацию, поступавшую постоянно. Некоторые из пленных упорно молчали, но были и разговорчивые. Другие только сыпали проклятиями, иногда, в азарте, сами того не желая, открывая что-то новое и ценное для нас. Все полученные сведения сопоставлялись и перепроверялись уже имеющимися данными.
Довольно быстро удалось выяснить, что береговая оборона Майдзуру держалась, в первую очередь, на стационарных крупнокалиберных батареях вооруженных артиллерией исключительно устаревших моделей. Причем две батареи, самые опасные из 210- и 150-миллиметровых орудий были укомплектованы трофейными китайскими пушками производства фирмы Круппа, вывезенными японцами из Порт-Артура после японо-китайской войны.
