К утру 20 июня Егорьев уже был между Квельпартом и корейскими шхерами, продолжая быстро продвигаться к западу и топя все, что попадалось на пути и имело отношение к японским промыслам или военным перевозкам. А Добротворский дополнял картину погрома на вражеских коммуникациях такими же решительными действиями сначала восточнее, а немного погодя и южнее Квельпарта.
Выйдя в Желтое море, ставить помехи прекратили. Добротворский запросил Егорьева о повреждениях и, получив отрицательный ответ, распорядился приступить к поиску японских транспортов. Крейсера поддерживали между собой постоянную радиосвязь, обмениваясь информацией. Недостатка в целях не было.
Ни военных кораблей, ни хоть как-то вооруженных пароходов не попадалось вообще. В первое время даже радиоэфир был абсолютно спокоен. Все это весьма удивило многих на мостиках крейсеров. Ожидалось, что японские коммуникации в этом районе имеют более плотное прикрытие, а с получением известий о прорыве цусимских дозорных линий опустеют еще до нашего здесь появления. Возможно, сказалась быстрота прорыва, чем теперь спешили воспользоваться.
По мере возможности использовали подрывные патроны, экономя боекомплект. При этом если судно было японским, не важно, в балласте или с грузом, на досмотр время не тратили, ограничиваясь поиском карт, сигнальных книг и лоций. Просто быстро закладывали заряды в трюмах или машинном отделении, поджигали все, что могло гореть, и уходили. Больше всего работы было у отряда Егорьева. Поскольку почти все суда в его районе были японские, к тому же их было много. Иногда видели одновременно несколько целей. Тогда приходилось открывать огонь, чтобы остановить того, кто пытался скрыться среди прибрежных островов и отмелей. Часто попадавшихся у берега корейских рыбаков сразу же отпускали.
За первую половину дня действиями всех четырех бронепалубных крейсеров на дно отправились в общей сложности пять судов от пятисот до двух тысяч тонн на паровом ходу и еще семь шхун и прочих парусных судов японской принадлежности. Четыре нейтрала, не имевших контрабанды, были отпущены. Два английских судна шли в балласте в Шанхай, Француз вез мануфактуру в Симоносеки, а старый американский пароход «Кентукки», загруженный под завязку корейским лесом, направлялся на Гавайи. После полудня воды вокруг Квельпарта полностью опустели.
* * *
Действующую эскадру – все что осталось от некогда грозного японского объединенного флота после обескураживающего цусимского разгрома возглавил контр-адмирал Номото. Он получил этот чин досрочно по личному представлению адмирала Того. Несмотря на молодость и внеочередное повышение, его кандидатура была признана самой подходящей в данной ситуации. Хотя у Японии еще оставалось немало вполне заслуженных адмиралов, в ГМШ считали, что действующей эскадрой должен командовать офицер, уже побывавший в бою с новым русским флотом.
Хотя вверенный ему броненосец и погиб в Цусимском бою, его командир проявил себя с самой лучшей стороны. Так что утверждение в должности дополнялось еще и Императорским рескриптом о высочайшем доверии, делавшим Номото, несмотря на более позднее чинопроизводство, «высшим среди равных». Благодаря этому он имел полное право командовать всеми остальными контр-адмиралами, возглавлявшими подчиненные ему отряды.
После окончания ремонта боевых повреждений под началом Номото оказалось три броненосных крейсера, сведенных в первую крейсерскую эскадру, пять бронепалубных крейсеров, составлявших разведывательный отряд контр-адмирала Уриу, да несколько отрядов истребителей и миноносцев. Дополняли это подобие флота отряд раритетов контр-адмирала Ямада и довольно многочисленные вспомогательные крейсера, годившиеся лишь для разведки и перехвата пароходов, пытавшихся снабжать русских в их последней базе – Владивостоке.
При таком корабельном составе, по мнению Номото, об активных наступательных действиях следовало забыть, сосредоточившись на блокаде северных проливов, для прекращения снабжения противника по морю, и на охране собственного побережья и судоходства южнее Цусимы от возможных набегов на него русских крейсеров.
В возможность восстановления боеспособности русских броненосцев после такого боя силами судоремонтного завода во Владивостоке раньше чем через два или даже три месяца Номото не верил. Соответственно, по его мнению, к активным наступательным действиям русские могли перейти только к середине осени. До этого времени следовало заняться срочным укреплением собственного побережья. Обо всем этом он сообщил в Главную Квартиру в Токио сразу после вступления в должность.
Оттуда, в ответ, пришло распоряжение, что все его действия теперь должны быть направлены на охрану жизненно важных коммуникаций империи. Для чего, в первую очередь, нужно было обеспечить безопасное судоходство в Корейском проливе и южнее его между портами Сасебо, Нагасаки и Симоносеки на Японских островах и корейскими и китайскими портами, через которые осуществлялось снабжение маньчжурских армий.
Поскольку страна уже не могла позволить себе одновременно усиливать и армию и флот, именно на успешные действия сухопутных войск сейчас возлагались самые большие надежды в высших японских штабах. Флот впал в немилость императора и должен был лишь обеспечивать дальнейшее успешное продвижение маршала Оямы.
Слабым утешением японским адмиралам могло служить то, что по данным разведки, у русских остались в строю лишь бронепалубные крейсера. Все их броненосцы хоть и дошли до Владивостока, но имеют очень серьезные повреждения и нуждаются в капитальном ремонте, невозможном в этом порту, а потому не боеспособны.
Учитывая, с каким трудом были отремонтированы крейсера «Россия» и Громобой» после боя в прошлом году, для противника считалось возможным только поддержание боеспособности легких крейсеров, заметно уступавших в числе и по суммарной силе всем японским. Так что задача по защите своих коммуникаций и плотной блокаде единственной вражеской базы была вполне выполнима, поскольку флота, в нормальном понимании этого слова, у русских тоже не было.
Номото, едва вступив в должность, решил мобилизовать как можно большее число небольших судов прибрежного плавания для несения караульной службы на некотором удалении от берегов и на подступах к проливам. Для повышения эффективности планировалось оснащать все суда, даже парусные, паро-динамо и станциями беспроволочного телеграфа, чтобы иметь возможность развернуть из них автономные линии дозоров вдоль всего побережья метрополии со стороны Японского моря и на путях вероятного движения русских крейсеров от Владивостока к наиболее значимым пунктам на побережье Кореи. Использование таких дозоров позволяло в кратчайшие сроки и при минимальных затратах создать развитую сеть раннего обнаружения, что даст возможность своевременно и правильно реагировать на действия противника.
При штабе нового командующего действующей эскадрой создали специальную комиссию, которая начала мобилизацию прибрежного каботажного парового и парусного флота в портах Фузан, Хакодате, Аомори, Майдзуру, Модзи, Симоносеки, Сасебо, Нагасаки, Такесики для переоборудования и дальнейшего использования его в качестве массированных разведочных сил. Все работы предполагалось вести непосредственно в портах приписки судов силами портовых мастерских. Для этого начали активно заготавливать необходимые материалы и оборудование в Фузане, Майдзуру и Такесики.
