Общее впечатление усиливалось еще и тяжелыми взглядами всех, кто был занят в работах на крейсере за спиной адмирала, так что теперь каждый из проштрафившихся горел желанием искупить свою вину любым способом, хоть в пекло посылай, все исполнят.
Оставшись довольным результатом разъяснительной беседы, Рожественский приказал штрафникам идти отсыпаться, где покажут, но до завтрашнего утра самим организоваться, выбрать старших и в дальнейшем всемерно участвовать в работах на стоящих в заводе и у стенок порта кораблях под руководством флотских инженеров и портового начальства. Дальнейшую их судьбу он обещал решить в ближайшее время, подчеркнув, что все теперь зависит только от них самих.
Закончив с этим неприятным вопросом, командующий отбыл на свой флагман, где его уже ждали офицеры, участвовавшие в артиллерийских опытах на полигоне в бухте Парис, и срочно созванные со всех кораблей первого и второго рангов артиллерийские офицеры. Результаты стрельб «Богатыря» были, мягко говоря, ошеломляющими. О малом разрушительном действии наших снарядов уже догадывались. Но такого не ожидал никто.
Глава 3
Стрельбы проводились из 152-миллиметрового скорострельного орудия Кане с трех кабельтовых. При этом новые фугасные снаряды с двухкапсюльными взрывателями и пироксилиновой начинкой если и взрывались, то лишь в 30–40 метрах за целью, оставляя после себя в стальных конструкциях аккуратные круглые отверстия, легко поддающиеся заделке. Внутренние конструкции, не задетые самим телом снаряда, чаще всего оставались совершенно целыми, а воронка от разрыва в мягкой глинистой почве позади мишени получалась всего чуть больше полуметра диаметром и еще меньше глубиной. И это те самые снаряды, что до сих пор состоят на вооружении и использовались в цусимском бою!
Зато старые снаряды, снаряженные бурым порохом и взрывателями Барановского, каждый раз срабатывали в полуметре или чуть более за первой же преградой с весьма серьезным фугасным действием. Так, например, одним попаданием были напрочь разбиты все внутренности водотрубного котла.
По своему воздействию эти снаряды сильно отличались от того, что было у противника. Намного уступая в силе взрыва, они производили основные разрушения преимущественно крупными осколками уже внутри, в то время как большая часть японских снарядов даже тонкую обшивку пробивали уже взрывной волной. А образовывавшиеся при этом в огромных количествах осколки чаще всего имели малую пробивную силу, ввиду незначительной собственной массы, и легко задерживались даже тонкими стальными переборками
[2].
В этой связи комиссия рекомендовала боезапас действующих кораблей флота «Нахимова» и «Наварина» с не скорострельной артиллерией перекомплектовать, по возможности, «тяжелыми» стальными снарядами «старого» образца, что было начато еще в походе после доставки боеприпасов и трубок Барановского из Севастополя. Некоторый запас подобных снарядов имелся на складах крепости. Одновременно в срочном порядке начать работы по возможной замене пороха в таких снарядах на другую взрывчатку, для усиления разрывной силы, и по мере готовности этих боеприпасов заменять ими боекомплект кораблей.
Часть «старых» шестидюймовых снарядов по распоряжению нового заместителя начальника снарядных мастерских лейтенанта Плансона уже начинили мелинитом вместо пороха, подготовив для опытов. По два восьми- и двенадцатидюймовых снаряда должны были подготовить к утру и доставить на дежурные корабли. Однако затем этот план изменили, решив из соображений безопасности испытать «опытные» боеприпасы стрельбой из береговых орудий.
Вообще, этот деятельный молодой офицер с «России», автор брошюры «Курс артиллерии для учеников комендоров», изданной еще до войны, после ранения в цусимском бою отстраненный от плавания и перебравшийся во Владивостокские снарядные мастерские, сделал очень многое для быстрого и качественного улучшения снарядного парка флота.
Именно им, совместно с лейтенантом Пржиленцким и мичманом князем Щербатовым были разработаны все методики замены взрывчатой начинки, взрывателей и запальных трубок в русских снарядах, в массовом порядке применявшихся на Дальнем Востоке в последние месяцы войны. Именно тех снарядов, которые разрушили японские крепости от Майдзуру до мыса Канон и отправили ко дну остатки объединенного флота.
Пржиленцкий и Щербатов, кроме того, в течение месяца разрабатывали методику производства аммонала на борту стоявшего в порту на приколе и разбираемого на запчасти крейсера «Россия». Хотя опыты были вполне успешными, производство аммонала в достаточном количестве во Владивостоке было невозможно по причине недостатка расходных материалов и отсутствия нужного для этого оборудования
Изготовленной ими в кустарных условиях взрывчаткой снарядили шесть двенадцатидюймовых снарядов, поступивших затем в боекомплект броненосца «Александр III». Все они были израсходованы в ходе учебных стрельб 13 июня и показали большую разрушительную силу. К сожалению, использовать такие боеприпасы в боевых условиях возможности не было.
Выслушав доклад и изучив представленные схемы, Рожественский распорядился создать при штабе специальную комиссию для разработки мер по повышению эффективности боеприпасов и их всесторонним испытаниям, а также по доработке противоосколочной защиты, особенно мамеринцев шестидюймовых башен новых броненосцев, неоднократно заклинивавших в бою.
В ГМШ и Артиллерийский комитет была отправлена срочная телеграмма с описанием и анализом итогов сегодняшних стрельб и запросом о срочной отправке во Владивосток всех имеющихся на данный момент в наличии тонкостенных бомб Рудницкого, опытная партия которых была закуплена морским ведомством еще в 1903 году. Также в этой телеграмме указывалось на необходимость срочного начала массового производства подобных боеприпасов всех калибров.
Приказом по флоту из погребов всех кораблей изымались все оставшиеся «новые» снаряды с взрывателями Бринка. Весь остаток таких снарядов надлежало в срочном порядке передать в мастерские порта для переснаряжения и замены взрывателей в максимально сжатые сроки.
Для проведения этих работ начали оборудовать специальные снарядные мастерские на острове Русский, неподалеку от мыса Старицкого, под которые приспособили часть подсобных помещений батареи Ларионовская на пике, прикрывавшей западное устье Босфора – Восточного и вход в бухту Новик.
