Руководство свирепо сыпало нарядами и наказаниями, но не выносило сор из избы. Разборки детей оставив детям. Начальник Корпуса вовсе не мог нарадоваться этой ситуации, ведь успеваемость и прилежность учеников достигла недостижимых доселе высот, поскольку ничто так не подстегивает прогресс военного дела, как война! И Ленька Отмор дал мальчишкам эту войну!
И продолжал вести ее с разгромным счетом: дофига — ноль в пользу детдома. Кадеты, сцепив зубы, учились у присланных инструкторов, но все равно, гадские «голоногие» оставались на пять шагов впереди, оставляя им незавидную роль обороняющейся стороны.
И этой ночью группа «местных» после тщательной предварительной разведки вскрыла охраняемый патрулем объект на территории Училища.
Операция шла, как по нотам: проникновение, наблюдение, вскрытие объекта и вскрытие кладовой… И вот в тот момент, как мальчишки, груженые сетками футбольных мячей пробирались через спортивный зал к выходу, кто-то из них заметил в темноте человека.
Тот двигался медленно и плавно, словно в каком-то танце. Но в темноте зала, нарушаемой рассеяным светом далеких уличных фонарей через зарешоченные окна, это смотрелось жутко. Иррационально жутко.
А фигура двинулась в сторону ребят. Ужас накрыл мальчишек и те, с криками, побросав сетки, пустились на утек.
И только сам Ленька Отмор споткнулся о брошенный мяч и растянулся на полу. Последний из убежавших мальчишек со страху захлопнул за собой окно, тем самым, отрезав Леньке путь к бегству.
Он быстро перевернулся, фигура была уже почти совсем рядом. Он, перекатом назад, принял вертикальное положение и приготовился подороже продать свою, если не жизнь, то свободу.
Но фигура, почти дойдя до него, повернула на девяносто градусов и двинулась дальше, игнорируя чуть больше, чем полностью готового драться мальчика.
Ленька, прислонившись спиной к стене, медленно сполз на пол. Он облегченно выдохнул, не отпуская взглядом таинственной фигуры.
Напряжение готовности к бою отпустило. Но на смену ему пришло любопытство.
Ленька поднялся со своего места и двинулся потихоньку следом за фигурой.
Это оказался высокий поджарый мужчина лет сорока пяти — пятидесяти, в спортивном костюме. Он двигался действительно в каком-то опасно-красивом, запредельно-медленном танце, и, казалось, не замечал вообще ничего вокруг.
Снаружи зала Училище наполнялось суетой, беготней и криками. Но тут было тихо. И в этой тишине «танцевал» мужчина, за которым неотрывно наблюдал мальчик.
И так продолжалось еще около двадцати минут. Затем мужчина закончил свой «танец» и повернулся к мальчику.
Минуту длилось их взаимное разглядывание.
— А ты почему не убежал? — наконец нарушил тишину мужчина, правильно оценивший раскиданные по полу сетки с мячами.
— Не знаю, — пожал плечами мальчик. — А что это такое было?
— Тебе понравилось? — хитро прищурился мужчина.
— Завораживает, — не стал таиться мальчик.
— Одно из древних боевых искуств, — ответил мужчина.
— Боевых? — удивился мальчик. — Это можно применить в бою?
— Можно, — подтвердил мужчина. — Научиться хочешь?
— Хочу, — упрямо кивнул мальчик, уже представляя сколько трудностей и боли последует за этим его коротким «хочу». Но отступать он был не намерен. Не тот характер.
— Тогда становись рядом и повторяй, — улыбнулся мужчина.
* * *
Ленька вернулся в детдом под утро. Взрослые еще спали, но воспитанники, в полном составе ждали его внизу, в общей комнате, не включая света.
Лица их были хмурыми и злыми. А у полутора десятков еще и носили следы побоев. Ленькино лицо же было чистым, а одежда не порваной. Что заставляло ребят хмуриться еще сильней.
— Ты где был, Отмор, — строго спросил Леха Злой. В любой общности есть номер первый. И сейчас этим номером первым был несомненно Ленька. До этой ночи.
Но точно также в любой общности есть и номер второй. И этим Вторым был Леха, который сейчас и задавал вопрос на общей сходке детдома.
Ленька промолчал, обводя лица еще раз внимательным хмурым взглядом. Он знал, что так будет, еще когда думал перед коротким «хочу» сказанным им мужчине в ночном спортзале. Знал, но это был осознанный выбор.
А еще, сейчас все только начиналось, и это он знал также четко.
— Пацаны попали в засаду! «Красноперые» навалились целым Училищем! — продолжал Леха Злой.
— Еле ноги унесли, — хмуро добавил Витек Сивый, один из тех, кто был этой ночью вместе с Ленькой в Училище.
— А где в это время был ты, Отмор?! — обвинительно указал на Леньку пальцем Злой.
Ленька продолжал упорно молчать. Он топил себя этим, но продолжал молчать. Да, можно было сейчас заговорить зубы сходке и заткнуть пасть Злому, воодушевить, накрутить на операцию-возмездие (а десяток идей и наработок в этом направлении у Леньки уже было заранее подготовлено) и снова стать неоспаримо Первым… Можно. Но…
Но Ленька молчал. Топил себя этим, но молчал.
— Трус! — выплюнул Злой.
— Отсиделся в каком-то схроне, пока нас по училищу гоняли! — поддержал его Славка Рябой.
— Завел нас в засаду, сволочь! — послышался выкрик Сивого. Затем подключились остальные, и в общем шуме отдельных слов было уже не разобрать.
— Трус, — дождавшись тишины, повторил Леха Злой. Подошел и смачно харкнул прямо в лицо Леньке.
Каких усилий ему стоило сдержаться и не броситься на Злого, не узнает наверное никто. Но сдержался. Не бросился.
А вслед за Злым потянулись ребята, что были на ночной вылазке, потом остальные… И каждый плюнул. Ни один не воздержался…
Дети. Дети самые жестокие и безжалостные существа на свете. Наивно думать, что это не так. Просто взрослые, вырастая забывают об этом. Подсознательно затирают травмирующие воспоминания, смакуя лишь приятные моменты детства. Но объективно, нет коллектива страшнее подросткового. Тем более из сирот и «неблагополучных».
В этот день Леньку не били. Но дорога в Первые для него закрылась раз и навсегда.
Глава 2
Жизнь все равно остается жизнью, что бы не произошло в ней. Особенно, когда ты идешь на это что-то осознанно. Сознательно делаешь выбор.
А Ленька сделал свой выбор осознанно. Сознательно, понимая на что идет, сбросил с себя ношу лидерства. Да, при этом он упал на самое «дно» того сообщества, в котором до этого был лидером. Но!
Сильный, не физически, а душевно, морально сильный человек на «дне» никогда на долго не останется. Не остался и Ленька Отмор. Ведь отморозком его назвали не просто так.
День после сходки был днем тяжелым. Ведь «упасть» тоже надо суметь, не свернув себе шеи. Все «голоногие» весь день, всячески пытались выказывать свое презрение к «трусу»: норовили толкнуть, подставить подножку, опрокинуть вместе с подносом еды, отодвинули его кровать в общей спальне к самым дверям туалета…
