Все-таки дочь.
— Прошу вас, успокойтесь. Она не воровала. Это я купил ей все.
Больше десяти минут пришлось потратить, чтобы человеку, назвавшемуся Казимом, объяснить как все обстояло на самом деле. В конце мужчина расплакался, а Альберт растерялся. Он так отвык от слез в мире, где слабым не было места, где проявлять эмоции почти разучились и все занимались лишь одним — выживанием. Но Казим немного успокоился и стал рассказывать.
— С матерью Мейн мы давно поженились. Я тогда инженером был, получал хорошие деньги. А потом этот кризис. Работы лишился, еле-еле промывочником устроился. Работаешь по двенадцать часов, а деньги мизерные. Но у других того хуже. Так ей и говорил…
— Ушла? — Сразу понял Джойс.
— Я ее не виню, привыкла к хорошей жизни. А тут военный из первого дивизиона, богатый, влиятельный. Уехала, в общем. Ему она с ребенком не нужна, да я бы Мейн и не отдал. Но все же звонит каждый конец месяца, справляется, что и как. Пару раз даже деньги отправляла. Последний раз я ей приехать предложил, а она рассмеялась. Сказала, что у меня еды нормальной даже нет, одни сухпайки. И вот вчера, как обычно, набрала. Связь у нас плохенькая, старая, аудиальная, на сетевизоры денег нет, так вот я с ней по трубке и говорю. Тут Мейн интерфон выхватывает и начинает кричать, чтобы мамочка приезжала, у нас и торт есть, кофе с молоком, как она любит, и колбаса…
Мужчина снова расплакался, а Джойс смущенно похлопал его по плечу. Маленькая девчушка по имени Мейн, пообещавшая, когда вырастет, купить себе все, что угодно, угрюмо ковыряла носком ботинка пол. И Альберт вдруг понял, что этот ребенок когда-нибудь переступит через других, но добьется того, чего хочет.
Настоящее время
— Признаться, я думал, ты сейчас начнешь открещиваться от Гризли и говорить, что тебя подставили.
— Зачем? — Мейн обворожительно улыбнулась. Она скинула маску скромной провинциалки, показав коготки и обнажив острые зубки. Признаться, эта Мейн мне нравилась гораздо больше, чем предыдущая. Она была живая, ее попросту хотелось, как хочется обаятельных стерв на каблуках с ярко накрашенными губами. — Я же не полная дура. Отпираться бессмысленно, не знаю как, но вы меня вычислили. У меня есть пара предположений на этот счет, но я оставлю их при себе.
— Даже не поделишься предположениями? — сделал страдальческое лицо я.
— Даже не поделюсь, — передразнила Мейн. — Сносить когда будете?
— Никогда, много чести тратить на тебя Славу, — я перестал играть, голос стал жестким и холодным. — Сама уйдешь.
— У каждого игрока есть возможность отказаться от форта, — благодушно, точно разговаривал со своей младшей сестрой, объяснил Ши. — Постоянно ее использовать нельзя, если я не ошибаюсь, не чаще раза в трое суток, но думаю, с этим проблем не возникнет.
— Не возникнет, — презрительно бросила Мейн.
— Барбара, ну ты и сука! — Вскочил Леха. — Мы столько сделали для тебя, ты стала одной из нас и продала, с потрохами!
— Не продала, а сдала, разница есть, — холодно ответила девушка. — Если бы за это можно было получать деньги, то я давно разбогатела.
— Тогда ради чего? — Поинтересовался я.
— Влияние. Так получилось, что мне пришлось заключить этот дурацкий контракт на три года. Я трезво смотрю на вещи, поэтому сразу поняла, что выиграть у меня не получится. Как бы ни старалась. Но вот завязать новые интересные знакомства, которые пригодятся в реальности, возможно. Да, да, оказывается, есть, помимо малолеток-преступников, близнецов-нищебродов с загнивающего доминиона и матерей-героинь, стоящие люди.
Так, малолетка, севший за преступление — видимо, Леха. Близнецы с загнивающего доминиона — Виллиан с Геймором. А женщина у нас теперь одна — Рина. Интересно было бы послушать ее историю из уст Мейн, сдается мне, девочки делились секретами, которые не предназначались для посторонних ушей, но спросил я совсем другое.
— Серьезно? Что же ты нашла в Шарухе?
— Фамилию. Вы хоть знаете, чей он сын? Конечно, зачем вам это? Директора сети перерабатывающих фабрик. Ленивый, туповатый, наглый, самовлюбленный. Человек, который из-за интереса профукал три года жизни в игре. Но так получилось, что он единственный сын у отца. И папочка его точно не бросит после всего.
— Так ты у нас из содержанок?
— Я из тех, кто никогда не будет жить в нищете, — огрызнулась Мейн. — Теперь мне можно идти?
— Конечно, больше тебя не задерживаем. Надеюсь, не встретимся.
— Взаимно.
И была такова.
— Да уж, — протянул Барун, — ну и дамочка.
— Мечта поэта, — ухмыльнулся я.
— Зато теперь мутных в кантоне не осталось, — заявил Леха.
— Об Энигме забыл уже?
— Точно, — поморщился Рамирес. — А и не видно его в последнее время.
— Затаился парень. Выжидает.
— Энигма, это который подполковник? — уставился в планшет Барун. — Так у него один форт, да еще и командир Рина. Сбросит вассалку — одной ударкой с героем уничтожим. Обороны там точно никакой еще нет.
Меня почему-то немного покоробило это фамильярное «Рина». Странно, сам же хотел, чтобы по именам друг друга называли. Тем более после совместной пьянки. Но внутри шевельнулось какое-то неприятное чувство. Ревность, что ли?
— За что его сносить, что не нравится нам?
— В былые времена и за меньшее выселяли, — с присущим ему философским спокойствием заметил Ши.
— Бездумно плодить новых врагов на ровном месте не будем. Будет за что, с удовольствием поможем донести вещи до нового кантона, нет — пусть живет. Может, даже пригодится.
— Я бы поспорил, — заметил Ши.
— Ну так поспорь.
— Враждебно настроенный игрок в твоем кантоне, даже если не будет вступать в открытую конфронтацию, очень опасен. Он знает расположение войск форта кантона, точное количество денег, структуру обороны.
— И что, выселять каждого, кто нам не подойдет? Так людей в кантоне не останется, а ведь нужно с кого-то в конце концов собирать налоги. Мы сейчас не в том положении, чтобы разбрасываться людьми, даже такими.
— Дело твое, — не стал напирать Ши.
— На том и остановимся. Кто сколько очков рейтингов получил за операцию?
Выяснилось, что больше всего досталось тем, кто уничтожал форты Гризли. Ну или захватывал, как в случае с Франциско. Последний, кстати, получил больше всех, 348 очков. Больше, чем Барун, почти на пятьдесят, хотя количество атак у них было одинаковое. Может, из-за звания? Для успешных боевых действий Ши, как и Рамирес, специально не повышался. Поэтому атаки, совершенные генералом, выглядели не так значительно, как то же самое, но сделанное подполковником. А может… от одной мысли по спине пробежали мурашки. Надо срочно поговорить с Ши.
