– Все нормально, – пробурчал Матвей из-под одеяла. – Мне не холодно.
– Я тут подумала… если у нас все так отличается… Скажи, где сейчас мама?
– В Волгоград уехала. У нее подруга умерла.
– Ну да, тетя Таня… Все сходится. А она тебе звонила, говорила, когда возвращается?
Матвей сел в постели.
– Ты издеваешься? Как она мне позвонит? Алё-алё, соедините меня с параллельной реальностью, мне надо поговорить с сыном.
– Ой, и правда! – хлопнула себя по лбу Милослава. – Получается, она не знает, где ты? И целых два дня не может до тебя дозвониться?
– Ну, получается. И что?
– Бедная мамочка… Как она там?
Милослава вздохнула и вышла из комнаты. Матвей потушил лампу возле кровати и снова улегся. Но спать не мог. Лежал с открытыми глазами и тупо смотрел в потолок. А в сердце холодным ужом заползала тревога.
«Бедная мамочка… Как она там?»
Эти слова падали словно камни, снова и снова… Каждое слово отдавалось тупой болью в голове. Бедная мамочка… От этих слов леденело в груди. Как она там?
Ни разу за все время он не вспомнил о маме. Нет, вспомнил, конечно, и даже позвонил, но только для того, чтобы узнать, где ключ. За двое суток он о многом успел подумать. Он удивлялся, тревожился, искал выход, строил планы своего возвращения… Единственное, что вообще не пришло ему в голову, – как там мама? Как она отреагирует на его исчезновение? Что она почувствует, когда поймет, что он пропал?
Почему об этом подумала именно Милослава, а не он? Зачем ей вообще беспокоиться о его маме? Или она не делит маму на «твою» и «мою»? И для нее мама – одна-единственная, во всех вероятностях?
Матвей встал, завернулся в одеяло и пошлепал на кухню. Открыл холодильник, оглядел скучные полупустые полки и со вздохом хлопнул дверцей. Какая же бедная эта вероятность: ни колбасы, ни сыра, ничего такого, из чего можно было бы сотворить вкусный бутерброд! Даже апельсинов и то нет. А так хотелось попить свежевыжатого сока! Хотя чего там, соковыжималки тоже нет.
Как они здесь живут? Жуть!
Матвей напился воды из остывшего чайника и пустился в обратный путь.
– Ты чего там бродишь? – спросила из темноты Милослава, когда он проходил мимо комнаты родителей. Нет, не родителей, одной только мамы.
– Ничего. Заснуть не могу, – мимоходом бросил Матвей.
– Неудивительно, – отозвалась она.
Матвей вернулся, поправил сползающее одеяло и прислонился к дверному косяку.
– Слушай… – он так и не решился назвать ее по имени. Такое имя и про себя произносить странно. А вслух – так вообще с первого раза не выговоришь. – А тебе мама говорила про эту… ну, дочку подруги?
– Про Ксюшу? Да, она ее привезет к нам. Попробует договориться, чтобы Ксюша сразу жила у нас, не дожидаясь, пока документы оформят.
– И ты не против?
– Конечно. Не в детдом же ей идти. Только мама беспокоится, что Ксюшу нам могут не отдать, у нас семья неполная. Но с другой стороны, они с папой не разводились, он просто так уехал. Так что официально мама замужем. Вам, конечно, проще, вы с папой.
– Но к вам в дом придет посторонний человек! – воскликнул Матвей. – Чужая девчонка. Она будет с вами жить.
– Ну и хорошо, – немного удивленно отозвалась Милослава, – я всегда хотела кого-нибудь, сестру или брата. А ты разве против Ксюши?
– А почему я должен быть за? – возмутился Матвей. – Зачем мне это надо?
– Просто это нормально – помочь человеку в такой ситуации. А если бы ты оказался на ее месте? Ты только представь!
– С какой стати я буду это представлять? Я не на ее месте.
– Тебе что, вообще на всех плевать?
– Да всем на всех плевать. Только некоторые это скрывают, правильных из себя корчат. Такие как ты и Денисыч.
– Если бы всем было на всех плевать, – помолчав, сказала Милослава, – люди уже давно вымерли бы. Спокойной ночи.
20
Матвей не спал очень долго. Голова гудела и разрывалась от невероятного количества вопросов, на которые он не находил ответа. Почему они с Милославой такие разные, хотя, по сути, они – один и тот же человек? Почему их вероятности так не похожи одна на другую? Как на ремонт может повлиять тот факт, что у родителей дочь, а не сын? Почему папа живет отдельно? Почему, почему, почему?..
Совсем некстати вспомнился скандал перед маминым отъездом, ее жестокие слова: «Если бы у меня была дочь, она бы меня поняла». Как будто напророчила. Вон она, дочь, спит за стеной. И прекрасно ее понимает, во всем поддерживает. Как, наверное, приятно вместо постоянного «да ну тебя, не хочу» слышать «конечно, мамочка, давай!».
Выходит, здесь маме лучше, чем там?
Нет, это уж совсем ни в какие ворота!
Измученный Матвей уснул только под утро. И с трудом смог продрать глаза, когда Милослава стала его будить.
– Зачем так рано? – недовольно бурчал он в подушку. – В школу же не скоро.
– Мне в музыкалку к девяти! – энергично кричала она из кухни. – А потом на Панова, пальто забрать. А после на Молодежную, с Еськой погулять.
– Какое пальто, какая Еська? Ты бредишь? – Матвей с трудом оторвал голову от подушки. – Чего ты вся такая шумная с самого утра?
– Мамино пальто в химчистке на улице Панова, – пояснила Милослава, появляясь в дверях. – Сегодня надо забрать. А Еська – это собачка маминой коллеги. Мама каждый день в обед выводила Еську на прогулку, потому что коллега в командировку уехала. А теперь это мне поручила. Сегодня последний день, завтра хозяйка вернется. Вставай. Или здесь останешься? Только до часу выйти никуда не сможешь, ключ я тебе не дам.
Матвей сел в постели и потер руками лицо.
– Нет, не останусь. Вдруг мама приедет… А тут я, здрасьте-пожалуйста! Картина маслом «Не ждали!».
– Не приедет. У них билеты на субботу.
– А почему ты мне ключ не дашь? Не доверяешь? – усмехнулся Матвей.
– А что, должна доверять? – ехидно прищурилась Милослава. – Случись все наоборот, попади я в твою вероятность, ты бы меня и на порог не пустил. И не поверил бы ни одному моему слову, несмотря на все доказательства. Разве не так?
И, не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты.
– Еще бы, – проворчал ей вслед Матвей. – Такую аферистку в квартиру пускать. На площадке бы ночевала, возле двери. – Тут он повысил голос, чтобы ей было слышно: – Но я вынес бы тебе коврик!
Следующие четыре часа Матвей жил по суматошному расписанию Милославы.
– Что-то я не понял… Ты вроде бы вчера там была? – спросил он ее по дороге в музыкальную школу.
