– Ну ничего себе! А болид?
– Болид – это метеорное тело, то есть, грубо говоря, большой камень или железяка из космоса. Когда оно попадает в атмосферу, то нагревается, и вокруг него образуется светящаяся оболочка из горячих газов. Болид похож на огненный шар в небе. И может быть виден даже днем.
– Погоди… Проще говоря, комета – это глыба льда, которая постоянно летает вокруг Солнца, пока не испарится. А болид – это большой метеорит. Так?
– Ну, не совсем. Метеоритом он станет, если упадет на Землю.
– А что, может и не упасть?
– Ну да, он может сгореть в атмосфере. Тогда он будет называться метеором.
Матвей почесал в затылке.
– Так мне-то чего дожидаться? Космического булыжника или ледяной глыбы с хвостом?
– Надо сходить в кружок, – сказал Веня. – Они во всем этом разбираются.
– Сходим, сходим… А пока ищи следующую комету. Когда она там ожидается? – Матвей встал и пошел на кухню за новой порцией сока.
– В этом году больше ничего не ожидается, – немного виновато сообщил Веня, когда он вернулся. – Ближайшая – июль следующего года.
– Вот нормально… – растерялся Матвей. – Отличные новости. Это точно?
– Это только то, что удалось найти, – стал поспешно оправдываться Веня. – Таблица известных комет, тех, которые периодически возвращаются. Но наверняка есть и другие, еще не вычисленные…
– А как можно угадать, когда она полетит, твоя невычисленная? – загорячился Матвей. – Мне в этой трубе жить, что ли?
Они помолчали. Потом Веня сказал:
– Ой, я таблетки забыл принять. После еды надо было.
Он полез в карман джинсов, вытащил блистерную упаковку и с сомнением уставился на нее.
– Чего завис? Забыл, сколько штук надо проглотить? – спросил Матвей.
– Нет. Просто… Они со снотворным эффектом… Я усну. Утром в больнице выпил и отключился. Проспал часа три.
– Ну и спи. А я в компе пока посижу. Тетка не придет?
– Да нет, она только к семи…
– Окей. В шесть я тебя разбужу.
– В шесть я уже и сам проснусь.
Веня выдавил из блистера две капсулы, кинул их в рот и запил соком.
– Пока ты еще в трезвом уме и твердой памяти, давай посмотрим метеоритный прогноз, – предложил Матвей. – Или эти, как их… болиды без расписания летают?
Веня снова сел за компьютер. Едва он успел набрать в поисковике слово «метеор», как появилась подсказка «метеорные потоки или метеорные дожди».
– Смотри, тут и правда расписание, – оживился Ватрушкин, тыкая пальцем в монитор. – Оказывается, в году есть несколько постоянных метеорных потоков, и у каждого своя определенная дата. О, да их полно! Вот, читай.
Матвей отодвинул его и прилип к экрану.
– Список самых красивых метеорных потоков, – прочитал он. – Лириды, Персеиды… Названия-то какие прикольные!
– Ты по дате смотри, – подсказал Веня. – Какой ближайший?
– Так, апрель, август… это не то, это уже все прошло… Вот, нашел. Геминиды – декабрь, Леониды – ноябрь, Ориониды… Октябрь! Ура-а! – завопил Матвей и резко взмахнул рукой. Стакан опрокинулся, остатки сока выплеснулись прямо на клавиатуру. Оранжевая жидкость моментально растеклась в разные стороны и заполнила пустоты между клавишами. А то, что не поместилось, тоненьким оранжевым ручейком побежало на стол и закапало на пол. Матвей ахнул. – Блин! Вот косорукий! – с досадой обругал он себя.
– Да ладно, ничего страшного.
Веня уверенным движением отсоединил клавиатуру, перевернул ее и потряс над столом. Потом сбегал за тряпкой, вытер апельсиновую лужу на столе и полу и стал тщательно протирать клавиши каким-то сильно пахнущим одеколоном. Было видно, что он занимается этим не в первый раз.
– А то кнопки залипнут, – объяснил Веня, не отрываясь от своего занятия. – Вообще-то лучше медицинским спиртом, не так воняет. Но я пузырек разбил неделю назад. Лана все купить забывает… Сейчас на батарею положим. Отопление уже дали, она быстро высохнет.
– Комп завис, – сказал Матвей, щелкая мышкой. – Не реагирует. Как не вовремя. На самом интересном месте! Может, перезагрузить?
– Без клавиатуры не запустится, – сдерживая зевок, ответил Веня. – Читай так, пока хоть что-то видно.
– Ага, здесь только первые три строки про эти Ориониды. А «подробнее» не нажимается.
– Зато в этих трех строках есть дата: двадцать первое и двадцать второе октября.
– До этой даты еще две недели.
– Но это же лучше, чем комета в июле следующего года.
– Да уж, не поспоришь… Слушай, а вдруг нужна именно комета? И причем та же самая. Ты уверен, что метеорный поток мне поможет вернуться?
– Как тут можно быть уверенным? Нет, конечно. Но все равно, нельзя же сидеть сложа руки. Надо пробовать.
Веня зевал все чаще и вяло тер слипающиеся глаза под очками.
– Началось? – спросил Матвей. – Ложись, чего маешься? Только чем теперь мне заняться? Ты спишь, компа нет. Ладно, телек посмотрю.
– Он не работает. Я его водой залил, из вазы, – сказал Веня, доплелся до кровати и сел на нижний ярус. – Если вдруг захочешь есть, в холодильнике сосиски. Чай в пакетиках в шкафчике над столом…
– Ты как будто сутки дрыхнуть собрался, – усмехнулся Матвей. – Не беспокойся, с голоду не умру. Слушай, Ватрушкин, давно хотел тебя спросить. Для чего тебе двухъярусная кровать?
– Для брата, – ответил Веня после короткой паузы, снял очки и, щурясь, посмотрел на Матвея. – Для моего брата.
– У тебя есть брат? Старший или младший?
– Такой же, как я. Мы близнецы.
– Что?! У тебя есть брат-близнец? Еще один Ватрушкин?.. – Матвей чуть было не сказал «Ватрушкин-неудачник», но вовремя прикусил язык. Как-то не слишком красиво называть так человека, который помогает ему по мере сил… – А где же он тогда?
Веня посмотрел на Матвея. Глаза у него сделались какие-то больные.
– Не знаю.
– В смысле – не знаешь?
– Он пропал. Давно… Еще совсем маленьким… Прямо из коляски на улице. Его искали, очень долго… Но как найдешь такого малыша? Его переодень, и всё… не узнаешь уже… Вот, поэтому я один… А должно быть двое.
Обескураженный Матвей молчал, не зная, что сказать. Веня бессильно откинулся на подушку.
– Ты не думай, он жив, – отчаянно прошептал он, хотя Матвей ничего такого и не думал. – Я это точно знаю, я чувствую. Близнецы всегда чувствуют друг друга… Он обязательно найдется. И кровать поэтому… для него. Это его место.
– Ну… понятно, – запинаясь, выговорил Матвей. – Ладно, спи…
Веня свернулся калачиком на кровати, поверх одеяла, безуспешно пытаясь натянуть на себя его край. Матвей задумчиво уставился в погасший монитор.
