– Может ли заболеть мама в твоей вероятности? – поняла его Милослава. – Даже если не будет таких переживаний из-за папы?
Матвей кивнул.
– Мама всегда и за все переживает, – сказала она. – Но раз есть к инфаркту предрасположенность, лучше бы ей волноваться поменьше.
– Ты поэтому не стала с ней спорить из-за Ксюши? Чтобы она не переживала?
– Да я не собиралась спорить с ней из-за Ксюши! Мы поговорили и вместе решили… Если все получится, если удастся все оформить, будем жить втроем. И у меня появится сестра. Разве не здорово?
– А папе вы что скажете, если… то есть когда он вернется? Думаешь, он будет рад еще одной дочери?
– Папе мы напишем письмо, вместе с мамой. Или она сама напишет, от себя. Может, он вообще приедет после этого письма? Может, это их шанс помириться?
– А разве у них не было такого шанса, когда мама серьезно заболела?
– Он не знает об этом.
– Ты ему не написала? – изумился Матвей.
– Нет.
– Почему?!
– Мне мама запретила. Она сказала, что он должен вернуться, когда сам решит. Когда поймет, что он без нас не может. А вовсе не из жалости и не из чувства вины. Она так не хочет.
– И ты послушалась ее?
– Представь себе, да!
– Тоже мне, послушная нашлась! – возмутился Матвей. – Надо было все равно написать! Я бы обязательно так и сделал.
– Даже не сомневаюсь! – повысила голос Милослава. – Потому что ты никого кроме себя не слышишь! И не понимаешь! Мама приняла решение. И я, в отличие от тебя, ее решение уважаю. Она так захотела, это ее право. И я ничего не буду делать за ее спиной.
Матвей хотел возразить, что у нее довольно странная логика и у папы тоже есть право знать, что происходит с родными. Но не стал. Как ни крути, семья не его, а девчонки из параллельной реальности, с которой он больше никогда не встретится.
Никогда.
Эта мысль почему-то вызвала неприятный холодок в животе.
5
Матвей и Милослава проговорили почти до трех часов ночи. Спать не хотелось – хотелось сидеть рядом, на большой родительской кровати, и делиться воспоминаниями. Они рассматривали альбом с фотографиями маленькой Милославы, сравнивали свое детство, радовались, когда события совпадали, говорили о папе и маме, о бабуле Томе, спорили, смеялись…
Зато утро было молчаливым. Милослава пила кофе с молоком, задумчиво глядя в кухонное окно. А Матвей время от времени бросал на нее взгляд украдкой, и у него становилось тепло в груди. Оттого, что она пьет из старой папиной чашки с отколотым краешком. Оттого, что она так похожа на маму. И просто оттого, что она есть. Пусть в другой вероятности, но она есть.
На одной кухне в одной необъятной вселенной находились одновременно два человека из параллельных, никогда не пересекающихся реальностей. Они молчали, они пили кофе, они смотрели в окно. Почти брат и сестра, которых друг у друга никогда не было.
Но парадокс заключался не в этом.
А в том, что это было здорово!
Когда они выходили из квартиры, то все же нарвались на вездесущую соседку. Она открыла дверь, как только Милослава щелкнула замком.
– Ну, кто бы сомневался, – пробормотал Матвей себе по нос. – Шпионы не дремлют.
– Милочка, доброе утро! – заговорила тетя Валя, высовываясь из своей двери. – У тебя все в порядке? Справляешься?
Матвей фыркнул: еще и Милочка! Сколько вариаций одного имени. Выбирай что хочешь.
– Да, теть Валь, все хорошо, – отозвалась Милослава, метнув в него сердитый взгляд. – Справляюсь.
– А этот чего опять возле тебя крутится? – соседка подозрительно сощурилась. – Вот позвоню я в полицию… Надо с ним разобраться.
– Разобрались уже, теть Валь, – сказала Милослава, убирая ключ в сумку. – Одноклассник это мой.
– Одноклассник? – недоверчиво покачала головой та. – Что-то не похож он на одноклассника. Подозрительный какой-то.
Возмущенный Матвей уже хотел открыть рот и поинтересоваться, как, по ее мнению, должны выглядеть одноклассники и как она определяет, кто похож на одноклассника Милославы, а кто не похож. Или она считает, что у них на лбу должен стоять синий штамп «Одноклассник», специально для недоверчивых соседей? Но Милослава его опередила. Незаметно наступив ему на ногу, чтобы молчал, она приветливо улыбнулась соседке:
– Да не подозрительный он, теть Валь, а просто бестолковый! И двоечник. Меня учитель попросил с ним позаниматься, подтянуть его по всем предметам. А он то поймет всё неправильно, то время перепутает! Поэтому и крутится здесь, когда меня нет. Вот и сейчас пришел не вовремя. Идем, горе мое, нам в школу пора.
Милослава схватила ошеломленного Матвея за руку и потащила вниз по лестнице.
– А-а-а, – понимающе кивнула вслед успокоенная соседка. – Тогда другое дело. Да, на бестолкового он очень похож. Сразу видно, что двоечник…
Внизу Матвей выдернул у нее руку:
– Бестолковый, значит? Двоечник?
– Зато больше никаких вопросов, – отмахнулась Милослава. – Я ее тоже убить готова за «Милочку»! Но легче плюнуть и отозваться, чем в сотый раз объяснять ей, как меня на самом деле зовут.
Тут у нее зазвонил телефон, она выудила его из кармашка сумки и вышла из подъезда. Матвей успел услышать, как она сказала в трубку:
– Да, мам, привет!
У него внезапно кольнуло в сердце. Вот бы поднести телефон к уху и так же запросто сказать маме «привет». И услышать ее голос. Вроде бы нет ничего проще – взять трубку и поговорить с мамой. Раньше это казалось обычным делом, которым можно было пренебрегать, не отвечать или сбрасывать вызовы. Почему же этого так безумно хочется сейчас?
– Ну что, как там мама? – спросил он, когда Милослава закончила говорить. – Привет мне не передавала?
Он хотел произнести это весело и беззаботно, будто бы он пошутил, а получилось с какой-то кривой усмешкой.
– Беспокоишься? – понимающе кивнула Милослава. – Она ведь тебе тоже звонит. А ты не отвечаешь. Она, наверное, с ума сходит.
– Ничего не сходит, – как можно равнодушнее проговорил Матвей, хотя ему действительно было не по себе. Особенно после всех этих разговоров про стрессы и инфаркты. – Мы же поругались перед отъездом. Вот она и думает, что я нарочно телефон выключил, ей назло.
– Они вылетают завтра утром, – сообщила Милослава. – Значит, к обеду будут дома. Хорошо бы ты успел вернуться до них.
– Я вернусь сегодня вечером, – хмуро сказал Матвей. – Либо вовсе не вернусь.
– Слушай, – Милослава вдруг замерла и испуганно прижала пальцы к губам. – А если…
– Что?
