– И совсем не весело!
– А ты поиграй со всеми, и тебе тоже весело будет.
– Не будет!
– А ты попробуй, – предложил Матвей.
– Не буду пробовать! – сердито крикнул мальчишка.
– Будешь один сидеть?
– Буду!
– Никого не напоминает? А, Добровольский? – вскользь бросил классный, проходя мимо. Матвей даже поперхнулся от неожиданности и изумленно посмотрел ему вслед.
Но предаваться долгим размышлениям было некогда – прозвучала новая мелодия, и Матвей снова побежал по ряду со смайликами в руке. Правда, время от времени бросал взгляд на надутого мальчишку. Смотреть на него оказалось не слишком приятно. Он был один такой среди полусотни жизнерадостных одноклассников, но его угрюмая физиономия портила общую радость. Неужели все именно так выглядит со стороны? Неужели классный видит Матвея таким?
Третьеклашки и Олег Денисович совсем заигрались и даже звонка на перемену не услышали. О конце урока вспомнили только после того, как в зал один за другим стали заглядывать родители.
Отпустив всех учеников, Матвей и Олег Денисович спустились вниз. Никого из седьмых классов в школе не обнаружилось, Милослава и Ватрушкин, видимо, уже успели уйти домой.
– Ничего, – сказал Олег Денисович. – К семи все равно сюда вернутся. Смысла нет домой ехать, здесь их подождем. Или тебе собраться надо?
– Да чего мне собираться? – пожал плечами Матвей. – У меня чемодана нет. Всё со мной.
– Тогда пойдем чай пить, в учительской пара кусков «Наполеона» осталась. У завуча день рождения сегодня, она угощала.
Чаепитие устроили в кабинете Олега Денисовича. Там было спокойнее, чем в учительской, где постоянно взад-вперед сновали учителя. Среди них Матвей чувствовал себя слишком неуютно, хоть они его и не знали.
– Как у вас это получается, Олег Денисович? – спросил он, приноравливаясь к неудобно высокому куску торта и прикидывая, как бы его поаккуратней откусить, чтобы не слишком испачкаться. Чайные ложки забыли в учительской, а спускаться за ними не хотелось.
– Что получается?
Классный не боялся испачкаться, он ел торт очень своеобразно – просто разобрал его на слои.
– Ну, столько народу, целых два класса, а вы с ними так ловко управляетесь. Игры им устраиваете вместо обычного урока.
– А у вас не так? Там, в твоем мире?
– Ну… Так, наверно…
– Ты что, на мои уроки вообще не ходишь?
– Хожу…
– И сидишь в углу мрачный и хмурый, как Леня Буравцев?
– Какой Леня Буравцев?
– Тот самый, которого ты сегодня пытался вернуть в коллектив.
Чтобы ничего не отвечать, Матвей засунул в рот остатки торта и принялся медленно жевать.
– Ты пойми, Матвей, все эти мероприятия, праздники, вся ваша внешкольная жизнь – для вас. Чтобы вы знали, что школа – не только скучные уроки, строгие учителя, оценки, ответы у доски… Школа – это ваша жизнь здесь и сейчас, ваше детство. Оно будет связывать вас потом, когда вы станете взрослыми. Ты именно это будешь вспоминать, когда вырастешь, а вовсе не то, как сидел один в комнате и играл в компьютер. Ты будешь вспоминать, как ходил с классом в поход, как вы участвовали в праздниках, как готовились к выступлению, все вместе… И поверь, это самые ценные воспоминания. Не лишай себя такой радости.
Матвей долго молчал и жевал. Наконец проговорил:
– Олег Денисович… Давно хотел спросить. Зачем вы это делаете?
– Что делаю?
– Ну вот все, – Матвей развел руками, охватывая пространство кабинета. – Вы же можете зарабатывать по-другому. И наверняка больше, чем в школе.
– А я и зарабатываю по-другому. Ты ведь знаешь?
– Знаю. Вот я и говорю: мы-то вам зачем? Только честно.
– Ну, если честно… Я делаю это для себя, – серьезно ответил Олег Денисович. – Так сказать, из чисто эгоистических соображений.
– Для себя? – удивился Матвей. Хоть он и просил честно, но все равно ждал, что Олег Денисович скажет что-то типа «Чтобы вырастить из вас достойных членов общества» или «Вы моя непосильная ноша». А как же иначе? Ведь он учитель. А учителя всегда говорят то, что должны слышать ученики.
– А что тебя удивляет? – поинтересовался классный.
– Я думал, вы скажете, что это ваша миссия, – признался Матвей. – Что вы жертвуете собой ради великой цели.
Олег Денисович рассмеялся.
– Нет, я не жертвую собой. Если бы мне это не нравилось, вряд ли я бы здесь остался! И никакая великая цель меня не удержала бы. Все гораздо проще – я получаю удовольствие. Я без школы просто не смогу. И вы мне очень нужны. Вы – мой кислород.
Тут в его кармане зазвонил телефон. Звонила Милослава. Матвей это сразу понял, как только Олег Денисович сказал в трубку:
– Да нет, никуда он не пропал. Вот, сидит передо мной. Все в порядке. Да, подходите к школе. Мы здесь будем. Ватрушкин-то не опоздает? Что? Дозвониться не можешь? Сейчас я ему наберу.
– Что там опять с Ватрушкиным? – оживился Матвей. – Что-то давненько я о нем не слышал.
– Абонент недоступен. Оставьте сообщение, – Олег Денисович нажал отбой.
– Зарядка кончилась, – предположил Матвей.
– Видимо, да. Очень вовремя, ничего не скажешь.
– У него всегда всё вовремя, вы разве не знаете?
– Ничего, время еще есть, объявится. Подождем.
Они выпили еще по одной чашке чая.
– Странно все это, – сказал вдруг Олег Денисович и яростно потер рукой лоб, взъерошил волосы.
– Что странно? – Матвей поднял голову от своей чашки.
– Да всё! Меня не покидает ощущение, что все это розыгрыш. Ты на самом деле родной брат Милославы, и вы вместе просто решили надо мной подшутить. Мне кажется, что мы сейчас приедем на стройку, из кустов выпрыгнет съемочная команда и закричит: «Улыбочку! Работала скрытая камера!»
– Хорошо бы! – вздохнул Матвей. – Вообще, я вас понимаю. Я первые сутки тоже ждал скрытую камеру. А когда Ватрушкин рассказал свою теорию про параллельные реальности, я никак не мог поверить.
– Как можно поверить, что где-то, в далеком, а может, и не очень далеком измерении живет точно такой же человек, как я? – подхватил Олег Денисович. – То есть именно я, только в какой-то момент своей жизни поступивший иначе, выбравший другую дорогу. И он реально существует, точно так же встает по утрам, работает, общается с другими людьми. И вообще делает все то же, что и я. Но он – не я, он просто двойник. Как это могу быть я, если я осознаю себя только здесь, в своей реальности? Как?
– Олег Денисович, бросьте вы ломать голову. Лучше вообще не думать об этом. Мозги кипят.
