– Его, наверное, скоро совсем снесут, – Милослава показала на чернеющий вдалеке силуэт подъемного крана. – Как только сюда доберутся.
– Может, и не доберутся, – сказал Матвей. – Мы тут с Ватрушкиным днем были, ни одного рабочего не видели. Это какая-то замороженная стройка.
– Про эту стройку, на тридцать пятом километре Загородного шоссе, в новостях уже полгода говорят. Обещают к весне возобновить. Так что у тебя еще полно времени, чтобы в нашу реальность вернуться, пока труба на месте, – пошутил Олег Денисович. – Если вдруг ты по нам соскучишься.
Матвей хотел возмутиться и заявить, что он вовсе не собирается возвращаться и вообще постарается все забыть как страшный сон, но осекся. Он вдруг со всей ясностью и обреченностью осознал, что больше не увидит Милославу. Олег Денисович, Ватрушкин, Иван Николаевич, одноклассники – все они есть в его вероятности. И в любом случае Матвей с ними встретится завтра. Ну, или на днях. А Милославы больше не будет. Никогда и нигде. Она продолжит жить в своей вероятности, параллельно с ним, но он не сможет посидеть с ней рядом, поговорить, посмеяться. Ей нельзя будет ни позвонить, ни отправить эсэмэску. Она останется только в его памяти, а со временем ее образ сотрется и оттуда… Эх, почему он не догадался стащить из альбома ее фотографию?
Тем временем Олег Денисович и Милослава разглядели возле дома трубу. Стоя на развалинах крылечка, они рассматривали заросший бурьяном вход, подсвечивая его фонариком.
– Матвей, – позвал учитель. – Думаю, тебе лучше находиться прямо здесь, рядом. А мы будем следить за небом.
Матвей, осторожно ступая по обломкам кирпича и битому стеклу, подошел к ним.
– Может, сразу в трубу залезть? – предложила Милослава. – И там ждать?
– Нет уж, я лучше здесь, – сказал Матвей. – Неизвестно, сколько в этой мусорной куче просидеть придется.
Олег Денисович выключил фонарик, чтобы глаза привыкли к темноте и электрический свет не мешал наблюдать за небом.
– Я же как лучше хочу, как быстрей, – обиделась Милослава. – Пока падает звезда, ты не успеешь проползти через всю трубу.
– Помнится, Тим Тимыч нам обещал целый звездопад.
– Ну ты же сам видишь, какое сегодня небо. Тут одной падающей звезды дождаться – и то за счастье!
– Вон! – воскликнул вдруг Олег Денисович. – Звезда упала!
– Где? – Матвей и Милослава разом задрали головы.
– Вон там была вспышка, – показал учитель в просвет между облаками, где на темном небе светились несколько ярких точек.
– Вон-вон-вон! – завопила Милослава. – Еще две!
– Круто, – сказал Матвей. – И быстро. Я даже желание не успел загадать.
– Как увидишь еще, сразу кричи: хочу домой! – засмеялась Милослава. – Потому что проползти за это время ты точно не успеешь. А так хоть желание сбудется.
– Смешно – обхохочешься, – огрызнулся Матвей.
– Матвей, и в самом деле, будь-ка поближе к этой своей… точке перемещения, – сказал Олег Денисович. – Давай сейчас попрощаемся.
– Зачем прощаться, если я, может, еще здесь останусь? – проворчал Матвей.
– Поздороваться снова можно, – ответила Милослава. – А вот попрощаться второй возможности не будет.
– Ладно, тогда всем пока, – буркнул Матвей. – Я пошел.
– И все? – возмутилась Милослава. – Кто ж так прощается?
– А что еще? Целоваться с вами, что ли? – Он старался говорить равнодушно и даже насмешливо, но на душе у него скребли кошки. Что с ним такое? Он ведь возвращается домой. Его ждет привычный и понятный мир, именно там его место. И эти люди, которые стоят сейчас перед ним, – кто они ему? Практически никто. Он ничего о них не знал, прекрасно жил без них. Он мог совсем их не встретить. Почему же так тяжело, что надо сейчас их покинуть?
– Ну, в принципе, целоваться не обязательно, – сказал Олег Денисович и протянул Матвею руку, которую тот с готовностью пожал, отметив про себя, что они обмениваются рукопожатиями уже дважды за неделю. А с классным из прежней вероятности такого не произошло ни разу за целых два года.
– Жаль, Олег Денисович, что вас нельзя взять с собой, – с усмешкой проговорил Матвей, стараясь не выдать своих чувств. – А того, другого, сюда отправить.
– Для чего такая рокировка?
– Ну… Только-только отношения наладились у нас… А там, в той вероятности, мы с вами… мягко говоря, не лучшие друзья.
– Вероятность ни при чем. Все просто: если тебя что-то не устраивает, ты берешь и меняешь это. Когда есть желание, никакие трудности не остановят. Так что все в твоих руках, – серьезно сказал учитель и протянул Матвею фонарик. – Возьмешь с собой, тебе пригодится, когда будешь в темноте обратно к остановке топать.
– А как же вы? Без фонаря?
– Ничего. Доберемся как-нибудь. Все-таки у нас четыре глаза на двоих.
– Опять звезда, и опять одна, – заметила Милослава, не отрывая взгляда от неба. – Где обещанный звездопад? Что-то никак эти ваши Дракониды не раскочегарятся.
Матвей хмыкнул: папино словечко. У него вечно все «раскочегаривается»: и костер, и лампочка в светильнике, и даже музыка из автомагнитолы. Милослава поняла, на что он так отреагировал, и вздохнула:
– Везет тебе! Ты завтра увидишь папу.
– Не завтра, через неделю. Он в командировке, – напомнил Матвей.
– А мне и через неделю не светит.
– Так пойдем со мной.
– Что?
– Пойдем со мной, в мою вероятность.
– Ты с ума сошел? Это невозможно.
– Почему невозможно? Если у меня получилось переместиться, ты тоже сможешь. И тоже увидишь папу.
– Матвей, ты нормальный или нет? – возмутилась Милослава. – Мы до сих пор не знаем, как эта штука работает, и работает ли вообще. Может быть, дело не в метеоритах, а в чем-то другом? А если со мной что-то случится? А если эта твоя пространственная дыра закроется, и я не смогу вернуться? Я с мамой так никогда не поступлю. И какого папу я там увижу? Того, который меня даже не знает! Нет уж, мне нужен мой, и я буду его ждать здесь, в моем мире.
– Кажется, начинается, – сказал Олег Денисович. – Три звезды упали, подряд. А вон еще!
В черном пространстве между темно-серыми облаками вспыхивали и тут же гасли короткие линии, похожие на стрелы, будто кто-то чиркал по небу тонким светящимся маркером.
– Круто! – выдохнул Матвей. – Никогда такого не видел.
– Ага, красиво, – завороженно проговорила Милослава и вдруг, опомнившись, воскликнула: – Иди! Чего ты стоишь?
Матвей медлил, словно его держала какая-то посторонняя сила. Он никак не мог сделать шаг вниз, в бурьян, и исчезнуть из этого мира. Навсегда.
– Мы больше не увидимся? – вырвалось у него.
