Матвей уже повернул было обратно, к двери, намереваясь включить свет и выкинуть из головы все глупости, как вдруг услышал посторонний звук, который заставил его замереть на месте. Из прихожей доносился скрежет ключа в замочной скважине. Кто-то открывал входную дверь. Тетя Валя? А может, мама? Матвей решил пока не выходить из своей комнаты, на всякий случай. Он даже сам себе не мог объяснить, что его остановило. Ведь, если разобраться, никто, кроме соседки и мамы, сейчас прийти не мог. А ни от той, ни от другой прятаться не было смысла. Но он все равно стоял в темноте, стараясь не двигаться, и напряженно прислушивался к звукам в прихожей. Видимо, долгое скитание по параллельному миру сделало его более осторожным.
Дверь открылась, потом с шумом захлопнулась. Но времени прошло чуть больше, чем было нужно, чтобы впустить одного человека. И по шагам, и по возне в прихожей стало понятно, что вошли по крайней мере двое. Мама и Ксюша? Или все же тетя Валя и ее неизвестный спутник, с которым она ела жареную картошку из двух тарелок?
Выйти, посмотреть, что ли?
И вдруг…
– Кто опять свет оставил? Снова скажешь, не ты? – донесся до него звонкий девчачий голос. Голос, который Матвей теперь узнал бы из тысячи. Голос Милославы.
Матвей остолбенел. Он ничего не мог понять. За сотую долю секунды в голове пронесся миллион мыслей. Почему Милослава? Откуда? Как он мог снова оказаться в ее вероятности? Это невозможно! А как же дядя Вова, который его узнал? А ремонт в квартире? А ключ, который подошел к замку? Получается, что это не он в ее вероятности, а она в его. Может, она все-таки приняла его приглашение и тоже пролезла через трубу? Но как она тогда вошла в квартиру, с ключом от другого замка? И вообще, с кем она сейчас в прихожей?
– Ага, конечно, у тебя всегда я виноват! – ответил ей мальчишеский голос с легкой хрипотцой. – Одна ты ничего не забываешь!
И этот голос тоже показался смутно знакомым. Матвей точно его уже где-то слышал. Пока он усиленно пытался вспомнить, где именно, голоса переместились в кухню, и перепалка продолжилась уже там:
– Ну вот, и здесь тоже свет горит! И на столе все продукты бросил!
– Какие еще продукты? Ничего я не бросал.
– А это что такое? Батон, сыр и сок открытый…
– Да говорю тебе, это не я.
– А кто еще? Апельсиновый сок только ты пьешь.
И тут у Матвея буквально остановилось дыхание. Догадка пронзила его раскаленной молнией с ног до головы. Стало одновременно горячо в затылке и холодно в животе. Кусочки пазла сложились. Он вспомнил, где слышал этот мальчишеский голос. На своей видеокамере и на дисках с домашним видео, которые мама так любила пересматривать.
Это был его собственный голос.
Не помня себя и почти не соображая, что делает, Матвей добрался до прихожей, дрожащими руками нащупал дверную ручку и выскочил на лестничную площадку. Осторожно прикрыв дверь, он стремглав понесся вниз по лестнице.
Случилось самое ужасное, что только могло случиться. Он оказался не у себя дома, и даже не дома у Милославы, а в совершенно другой, чужой вероятности.
В вероятности, где у его счастливой мамы родилась сразу двойня: и дочь, и сын.
9
Прошло полчаса, а может и больше, прежде чем Матвей смог прийти в себя. Сначала он неподвижно сидел на круглой карусели во дворе, не в силах даже пошевелиться от навалившегося на него отчаяния и разочарования. Потом пошел дождь, и он перебрался в детскую беседку, под крышу. Скамейка в беседке была низкая и влажная от дождевых брызг, но он уселся на нее, не обращая внимания на сырость. Какая разница? Всё вокруг вообще не имело смысла. Он снова был бездомным и одиноким.
Как же так? Как это получилось? Искал, боролся, преодолевал препятствия, продвигался к цели, почти добрался до финиша… Но все усилия пропали впустую. Финиш вдруг оказался стартом, и он снова вернулся в исходную точку. Можно сказать, перед самым финалом его выбросило обратно, в начало первого уровня. Как тут не упасть духом?
Матвей с тоской и завистью смотрел на освещенные окна своей квартиры. Они там вдвоем – та Милослава и тот Матвей, его двойник. Ужинают, смотрят телевизор, учат уроки. Разговаривают, спорят, смеются. Они вместе. А он опять один. Снова никто не ждет его, не беспокоится о нем. Никто из тех, кто помогал ему вчера и с кем уже завязались дружеские отношения, теперь даже не подозревает о его существовании. Почему-то сейчас это удручало даже больше, чем в первый раз. Почему-то больше не хотелось быть одному.
А может, он зря так поспешно удрал из дома? Может, стоило просто выйти к ним и одним своим появлением отправить обоих в глубокий нокаут? Вот классно было бы взглянуть на их лица! Интересно, упала бы другая Милослава в обморок от того, что ее брат-близнец вдруг расслоился и стоит перед ней в двух экземплярах? А другой Матвей? Как бы он себя чувствовал, узнав, что где-то в других измерениях Вселенной есть Матвей номер два, Матвей номер три, а может быть, и Матвей номер двадцать пять? Как бы он воспринял такую новость?
Нет, вряд ли это хорошая идея. Во-первых, довольно странно общаться с самим собой и оценивать себя со стороны. Есть опасность, что ты себе не слишком понравишься, а возможно, и вообще разочаруешься в себе. Ну а во-вторых, сколько пройдет времени, пока они ему поверят? В прошлый раз Милославе понадобилось больше суток, чтобы убедиться, что он говорит правду. А он сам? Поверил бы он в подобный бред про вероятности, даже если бы перед ним стояла его полная копия? Вряд ли. Он принял бы это за качественный розыгрыш с участием похожего на него человека.
Нет, вариант с близнецами отпадает. Ясно, что придется их убеждать очень долго. А уже завтра, десятого октября, заканчивается период активности Драконид. Значит, надо обратиться к тому, кто поверит сразу. К тому, кто сможет объяснить, что́ пошло не так и почему перепутались вероятности. К тому, кто постоянно читает фантастику и имеет представление о параллельных реальностях.
Только один человек подходит под все эти условия. И он живет через две улицы, в высотном доме, на тринадцатом этаже.
Матвей выбрался из беседки и, не обращая внимания на холодные дождевые капли, бьющие по плечам и по макушке, помчался через двор к арке.
Проникнув в подъезд вместе с семейной парой, которую пришлось поджидать на крыльце минут десять, Матвей поднялся на лифте и вновь оказался перед квартирой Ватрушкина. Как и несколько часов назад. Но тогда все было проще, тогда Ватрушкин его знал. А теперь они снова чужие, и надо начинать сначала. Что ему говорить, как убеждать? И где ночевать сегодня? Венина тетка уже наверняка дома…
Матвей потоптался немного перед дверью и постучал. Деваться-то все равно некуда. Вся надежда теперь только на отзывчивый характер Ватрушкина.
За дверью что-то упало и загремело, раздались шаги, затем все стихло. Видимо, смотрели в глазок. Матвей отступил на шаг, чтобы его было лучше видно. Если это сам Ватрушкин, а не его тетка (о чем свидетельствовал грохот за дверью), пусть видит, кто пришел. Матвея он должен знать, как-никак в одном классе учатся. И только когда раздался звук отпираемого замка, в голову пришла запоздалая мысль: а что, если в этой вероятности родители отдали близнецов в другую школу?
