Но обдумать последствия такого варианта Матвей не успел. Дверь открылась, и высунулся удивленный Веня. С вечно взлохмаченной головой, в разбитых очках, в своей растянутой домашней футболке и с висящими на шее наушниками. Так вдруг захотелось дружески хлопнуть его по плечу и заговорить с ним как со старым знакомым! Спросить, как дела с дверью, пошутить про телефон в аквариуме у Фишки…
Но в этой вероятности все было не так. Замок не ломался, потому что Ватрушкин не крутил его в спешке, а телефон наверняка не падал в аквариум. И сам Ватрушкин был другой. Он не знал и не помнил всего того, что знал и помнил Матвей. И это было странно. И обидно.
– А… Добровольский? Откуда… ты знаешь… где я живу? – пробормотал Веня, настороженно глядя на него. – Что тебе?
Матвей отметил про себя, что второй Ватрушкин, из предыдущей реальности, в последние дни уже почти нормально разговаривал – не мямлил, не запинался. Ну, если только совсем чуть-чуть. Но, главное, этот Ватрушкин хотя бы знает Матвея, как и его двойники в других вероятностях. И на том спасибо.
– Выйди, разговор есть, – сказал Матвей. – Очень важный!
– Ко мне? – у Вени удивленно поднялись брови.
– Именно к тебе. Помощь твоя нужна.
Веня высунулся из двери побольше и окинул взглядом лестничную площадку.
– Опять… ваши шутки? Где… остальные? Спрятались?
– Какие остальные? – не понял Матвей. – Я один. И мне не до шуток. Я попал в серьезную переделку и без тебя не справлюсь.
Веня взглянул на него недоверчиво и даже как-то укоризненно и молча закрыл дверь.
– Ватрушкин! Ты чего? – крикнул Матвей. – Я ведь еще ничего не сказал.
– Иди лучше домой, Добровольский, – ответил Веня из-за двери. – Не надо больше… розыгрышей. Хватит уже.
– Каких еще розыгрышей? Я тебя о помощи прошу! Это на самом деле важно.
– Нет… Сегодня без меня…
Матвей оторопело уставился на закрытую дверь. Да, все оказалось намного сложнее, чем он предполагал. Этот, третий Ватрушкин совершенно не хотел идти на контакт. Ситуация складывалась совсем не в пользу Матвея.
Он снова постучал в дверь, в то же время опасаясь, что сейчас вместо Ватрушкина выйдет сердитая тетка и просто-напросто выгонит его. Но на стук никто не отзывался.
– Открой на одну минуту! – взмолился Матвей. – На два слова! Ну пожалуйста! Веня!
Он никогда не называл Ватрушкина по имени – ни во второй вероятности, ни тем более в своей, первой. А тут вдруг вырвалось, наверное, от отчаяния и беспомощности. Но это вдруг сработало. Ватрушкин снова приоткрыл дверь и ошеломленно уставился на Матвея. Видимо, и здесь его никто никогда не звал по имени. Ну, разумеется, кроме Олега Денисовича и собственной тетки.
– Послушай, принеси телефон, – заторопился Матвей. – Я кое-что тебе покажу.
– Телефон? Для чего?
– По-другому ты мне просто не поверишь. Я тебя очень прошу, принеси!
Веня внимательно посмотрел на него и прикрыл дверь. Матвей глубоко вздохнул и возбужденно зашагал по лестничной площадке взад-вперед. Удастся или нет? Сработает ли то, что внезапно пришло ему в голову?
Ватрушкин принес телефон и вопросительно посмотрел на Матвея. Тот взял уже знакомую трубку с треснутым экраном и набрал свой домашний номер.
– Ты мой голос хорошо знаешь? – спросил он.
Веня подумал немного и кивнул.
– А голос моей сестры? По телефону сможешь узнать?
– Наверно… А зачем… все это?
– Сейчас увидишь.
Матвей нажал кнопку вызова.
– Если возьмет сестра, попроси позвать меня, – он отдал телефон Вене. – А когда она передаст мне трубку, спроси что хочешь. Лучше что-то неожиданное.
– Какое неожиданное?
– Любое. Что в голову придет.
– Зачем?
– Так надо. Чтобы ты не подумал, что это запись.
Веня вышел на площадку, глядя на Матвея непонимающими глазами, и прижал телефон к уху. В тишине подъезда отчетливо были слышны длинные гудки. Потом раздался щелчок и трубка голосом Матвея произнесла:
– Алло?
Ватрушкин резко отнял трубку от уха и растерянно посмотрел на нее. Потом перевел взгляд на стоящего с ним рядом Матвея.
– Алло, кто это? – повторила трубка. – Ничего не слышно. Алло!
– Говори, – одними губами прошептал Матвей. – Говори что-нибудь.
– Добровольский, это ты? – выдавил из себя Веня, не сводя с него такого ошарашенного взгляда, что Матвею, несмотря на серьезность ситуации, стало смешно. Бедный Ватрушкин! Без привычки тяжело сталкиваться с параллельными реальностями. Это уж Матвей знал по себе.
– Ну я это, я! Кто звонит-то? – ответил Матвей номер два из телефона.
– А… это я… Ватрушкин…
– Ватрушкин? А откуда ты мой номер знаешь?
– Я… хотел спросить…
– Задание, что ли? По географии?
– Не… не задание. Во сколько у нас завтра… уроки начинаются?
Матвей беззвучно хмыкнул. До такого «неожиданного» вопроса мог додуматься только Ватрушкин. Хотя, надо признаться, как раз в этом и была оригинальность. Если бы кто-то действительно делал запись подготовленных ответов для розыгрыша, такой вопрос он точно не смог бы предвидеть.
– Ватрушкин, ты что, заболел? – раздалось в трубке. – Ты не знаешь, когда у нас начинаются уроки? Как всегда по субботам, в одиннадцать десять.
– Просто… у нас же завтра… спартакиада. Вдруг что-то перенесли.
– Спартакиада в три. Только тебе-то это зачем? Тебя же просили не приходить.
– Но я…
– Дай нам выиграть, Ватрушкин! Будь человеком, посиди дома! Перед Денисычем мы тебя отмажем. У тебя всё?
– Ну… да… вроде бы.
– Тогда гуд бай.
В трубке послышались короткие гудки. Веня помолчал немного, потом спросил:
– Это какой-то фокус?
– Фокус в том, что я не тот Добровольский, которого ты знаешь, – сказал Матвей. – Тот у себя дома, со своей сестрой, ты в этом сейчас убедился. А я из другой вероятности, параллельной. И мне надо попасть обратно, с твоей помощью.
– Из другой… вероятности?
– Ну да, это ты их так называешь – вероятности.
– Я?
– Ты. Это же твоя теория.
– Моя?
Ватрушкин взглянул на Матвея безумным взглядом и сделал шаг к двери.
– Не веришь? – загорячился тот. – Думаешь, я прикалываюсь? Скажи, я хоть раз был у тебя дома?
Веня помотал головой.
– Тогда откуда я знаю, что у тебя в комнате двухъярусная кровать, и ты спишь наверху, на втором этаже? А над столом у тебя три огромных плаката, и на них – твоя мама. Она певица, сейчас в Москве, а ты живешь пока здесь, со своей тетей. У тети в комнате на стене висит гитара, и она не желтая, а скорее красная. А еще у тебя живет золотая рыбка, которую зовут Фишка, и черепаха по имени Тузик. Все правильно?
