– Олег Денисович, я… – замялся Матвей и взглянул на Ватрушкина. Тот растерянно хлопал глазами.
– Вижу, слухи о твоей травме сильно преувеличены, руки и ноги у тебя двигаются, голова работает. Впрочем, это не удивительно, наши паникеры вечно из мухи слона делают. Стоит только чихнуть, скажут: умирает от воспаления легких. Так, ладно, я к ним, а ты бегом переодеваться – и на стадион. Мне уже доложили, что ты Баранова заменяешь на турнике. Молодец, горжусь тобой!
– Я? – в замешательстве пробормотал Матвей. – Как? Я не… не могу…
Но Олег Денисович его не слушал.
– Давай скорее, у тебя пятнадцать минут, пока девчонки на скакалках соревнуются, – торопливо бросил он уже на бегу. – Мы все на тебя рассчитываем!
– Олег Денисович! – крикнул ему вслед ошарашенный Матвей. – Погодите!
– Всё потом! – отозвался тот не оборачиваясь. – Мы ждем тебя у турника! Поторопись.
Матвей растерянно повернулся к Ватрушкину.
– Ну и что делать? Просто взять и смыться? Прямо сейчас?
Тот помедлил, потом нерешительно произнес:
– Да, смыться легче всего… Только… Скажи, а тебе самому не хочется?
– Чего не хочется?
– Остаться… Заменить его.
– Заменить?!
– Ну да… Разве тебе не интересно попробовать? – спросил Веня, глядя ему в глаза. – Тебе не хочется узнать, как быть Матвеем Добровольским из другой вероятности? Какая уникальная возможность – побыть собой в других обстоятельствах! Сделать то, что никогда бы не сделал там, в своем мире… Я бы ни за что не упустил такой шанс…
Матвей уже было открыл рот, чтобы высмеять Венино предложение, но вдруг понял, что ему на самом деле этого хочется. Ему этого хотелось еще там, на дереве, когда он смотрел игру. И когда наблюдал за двойником в школе. Он действительно был не прочь оказаться на его месте. Хотя бы на время.
– Не получится, наверно… Ведь кроме Денисыча все знают, что травма настоящая и Добровольский лежит в медкабинете, – сказал Матвей.
– Да нет, знает только Эмма Александровна, которая сейчас и сама в кабинете, и Егор Борисович, который общался с врачами из скорой, – возразил Веня. – А больше никто. Медсестра только проводила Добровольского и вернулась, Павел Анатольевич и остальные учителя в школу не ходили. Они легко поверят в то, что с ним, то есть с тобой ничего страшного не произошло. Подумают, что ложная тревога.
– А если меня Егор Борисович на стадионе увидит?
– Да ладно, он тебя не узнает. Вы все одинаковые, в одной форме. Ну, ты, конечно, отворачивайся от него, на всякий случай. А фамилии наши он до сих пор не выучил.
– А как же Матвей? Двойник?
– А что он?
– Что с ним будет, когда все станут говорить ему, что он был на стадионе, а не лежал на кушетке у врача? Он… с катушек не слетит?
– Не слетит. Подумает, что все сговорились и разыгрывают его.
– Ватрушкин! Так это, оказывается, просто месть? – ухмыльнулся Матвей. – Ты хочешь ему так отомстить за тот розыгрыш?
– Да нет, – смешался Веня. – Я… даже не думал. Я просто…
– Да ладно, расслабься, – махнул рукой Матвей. – Может, он и заслужил.
– Ну? Что решили? Время идет.
– Не знаю… Прикольно, конечно, можно попробовать… Только вот я не подтянусь двенадцать раз. Я же не тренировался. И формы у меня нет. Кто мне ее одолжит?
– Я, кажется, знаю кто, – сказал Веня и потянул его к школе.
– Как ты убедишь его переодеться и отдать тебе форму? – спросил Матвей, когда они добыли из раздевалки спортзала джемпер и джинсы двойника.
– Сориентируюсь по обстановке, – ответил Веня. – Скажу, что Олег Денисович просит для… запасного игрока. Хотя бы только олимпийку.
Они поднялись на третий этаж и остановились за несколько шагов до медицинского кабинета.
– Я тут, за углом подожду. А ты иди на разведку, – предложил Матвей. – Тем более ты уже сегодня там был. Если Эмма в кабинете, объяснишь, что тебе снова плохо, и попросишь таблетку.
– У нее нет таких таблеток. Лучшее средство от тошноты – промывание желудка, – сказал Веня. – Еле отбился сегодня. Так что я этого говорить не буду.
Врача в кабинете, к счастью, не оказалось, и операция по изъятию спортивной формы прошла успешно. Ватрушкину удалось все провернуть быстро и на удивление аккуратно. Уже через минуту он появился за углом со штанами и олимпийкой двойника.
– И он не возражал? – удивился Матвей.
– Не-а, – мотнул головой Ватрушкин. – Он даже не заметил.
– Как не заметил? Он без сознания? Ты стащил форму с бесчувственного тела?
– Не с тела, со стула. Она на спинке висела. А он там, на кушетке, под простыней. Я одежду на стул положил, форму схватил и бежать!
– Он тебя не видел?
– Нет, он лицом к стене лежит. И не шевелится. Спит, наверно.
– Вот и пусть спит. И как можно дольше.
Матвей переоделся в туалете и уже через пять минут в форме двойника стоял на стадионе в окружении одноклассников. Ватрушкин маячил поодаль с пестрым свертком под мышкой. За неимением пакета джинсы пришлось завернуть в куртку, и Веня вынужден был носить их в руках. Оставлять одежду в кабинете врача или еще где-то было бы крайне неразумно. Неизвестно, как потом сложатся обстоятельства, появится ли возможность ее оттуда вовремя добыть.
– Матвеич, ну ты прям терминатор! Кинг-Конг! Тебя вырубили таким мощным ударом, а ты встал и пошел! – восторженно скакал рядом неутомимый Белкин. – Теперь «ашкам» вообще капец! Тоха, скажи?
Чернышов согласно кивал, с размаху хлопал Матвея по плечу и пророчил соперникам неминуемое поражение. Команда седьмого «Б» шумно и очень искренне радовалась самоотверженности раненого, но не сломленного духом товарища. Немного оглушенный и смущенный всеобщим вниманием, Матвей переводил взгляд с одного на другого, смотрел на оживленные и дружелюбные лица одноклассников. Тут были все: и Долгих, и Артемьев, и Кузьмин, и Белкин с Чернышовым… Все, кого он так тщательно и упорно сторонился много лет. Все, кого он когда-то вычеркнул из своей жизни. Но здесь, в этой реальности все было иначе, здесь они остались друзьями. Они шутили и дурачились, они его принимали за своего. Было непривычно и странно… И очень здорово.
Подошла Милослава, стала расспрашивать про самочувствие. Матвей отделался дежурными фразами и поскорей отошел от нее. Боялся, что она что-то заподозрит, по глазам поймет, что перед ней не ее брат, и в лицо ей старался не смотреть, хотя ему очень хотелось. Вот бы еще раз взглянуть на нее, услышать ее голос, увидеть, как она улыбается или морщит лоб, но… При всем внешнем сходстве это была не та Милослава, с которой он расстался вчера. С ней у них не было ничего общего. Она была чужой сестрой. А свою он больше никогда не увидит.
