– Чего?!
– Чего-чего! Тебе так крепко по репе врезали, что мы с тобой раздвоились. Один пошел соревноваться, а второй тут остался. Ясно?
– Н-нет.
– Ты здесь лежал, а я в спартакиаде участвовал. Я подтянулся десять раз, спроси у пацанов. Меня все видели на стадионе. А может, не меня? Может, это был ты?
– Я?
– Ну да, ты. Я ведь твой глюк, и меня никто кроме тебя не замечает. А на самом деле на стадионе все видели тебя.
– Меня? – тупо повторил двойник.
– Ну да. Ты сходил на турник, подтянулся, вернулся и лег. А теперь ничего не помнишь. Так бывает в твоем состоянии – сотрясение плюс сильное лекарство…
Матвей завязал шнурки на кроссовках и поднялся. Потом торопливо накинул куртку и двинулся к выходу. Двойник молчал, не сводя с него безумного взгляда.
– Ладно, не парься, – обернулся к нему Матвей. – Это просто сон. Обыкновенный кошмар. Что только не приснится после этих дурацких уколов, правда?
Он выбежал из кабинета, оставив своего собеседника в полном недоумении. Ну и ладно, решил он, не страшно. Ничего с ним не случится, с ума не сойдет. Матвей же не сошел до сих пор, значит, психика крепкая. Пусть встряхнется немного, а то слишком хорошо ему здесь. Полный комплект: и родители, и сестра, и друзья, и даже подруга с праздничным тортом. Еще вопрос, кто кого должен жалеть и оберегать от негативных эмоций!
В глубине души Матвей понимал, что им движет банальная зависть. Двойник из этой вероятности был именно таким, каким мог быть сам Матвей: веселым, общительным, дружелюбным, не испытавшим предательства друзей и не озлобленным на весь мир. И почему именно его вероятность оказалась самая удачная и самая счастливая?
В коридоре к Матвею кинулся Ватрушкин.
– Ты здесь? А я тебя потерял! Зачем ты ходил в кабинет?
– С собой знакомился.
– Ну и как ты себе?
– Я оставил себя в шоке… от себя. Быстро линяем отсюда, сейчас врачиха вернется.
– Идем тогда через другое крыло, чтобы с ней не столкнуться, – предложил Веня.
– Ок, погнали!
Они побежали к дальней лестнице левого крыла, по которой вряд ли стала бы подниматься врач, так как кабинет находился в правой стороне.
– Зачем твоя тетя приходила? – спросил Матвей. – К Денисычу, что ли?
– Да нет, она мне ключи принесла от дома, я их забыл утром. А она как раз на работу ехала, вот и занесла. Сказала, что разрешает тебе снова у нас ночевать…
– Надеюсь, это не понадобится. Слушай, Ватрушкин, я же забыл спросить, ты ключ Добровольской в сумку подкинул?
– Подкинул, но… В сумку не получилось, бросил возле парты. Она подумала, что выронила случайно. А зачем ты его брал?
– Квартиру открыть. Там мои ключи остались вчера. Как бы я без них домой вернулся?
– Ты ходил к Добровольским? А они не заметят, что в квартире кто-то был?
– Конечно, заметят. Я продукты брал из холодильника, вещи трогал. Да и в шкафах все перевернул.
– Зачем?
– Альбомы искал с фотками, – сказал Матвей и запнулся. Как-то неловко было признаваться Ватрушкину в своем желании заполучить фотографию Милославы. – Просто… хотел… взять что-нибудь на память, – смущенно добавил он.
– Семейное фото? – понимающе кивнул Ватрушкин. – Я бы тоже не отказался от фотки из другой реальности. Где вся семья в сборе.
– Да нет… не семейное. Я хотел, чтобы только она… Ну, то есть ее портрет.
– Милославы?
– Ну да. Только не нашел. Все альбомы перерыл… У них нет такой фотки.
– Есть! – радостно воскликнул Веня, подумав пару секунд. – Есть такая фотка!
– Где?
– В школе. На доске почета, на втором этаже. Правда, рядом с кабинетом завуча. Но ее ведь сейчас нет. И фотку легко достать, там пластиковые кармашки.
– Ты предлагаешь мне ограбить доску почета? – восхитился Матвей. – Ватрушкин, ты страшный человек! Налетчик и аферист! Куда только смотрит школа?
Несмотря на то, что операцией руководил Ватрушкин, все прошло гладко, и уже через несколько минут фотография Милославы перекочевала с доски почета в руки Матвея. К счастью, снимок был не очень большим и прекрасно разместился во внутреннем кармане куртки, на груди. Только туда и можно было пристроить фотку, не боясь, что она помнется во время блуждания по коридорам вероятностей.
– Ваша местная Зоя будет недовольна, – заметил Матвей, оглядывая опустевший кармашек в среднем ряду под огромными золотыми буквами: «Ими гордится школа!»
– Да и Добровольская удивится, – согласился Веня. – Странно все-таки: висела-висела целый месяц – и вдруг пропала.
– Ничего, переживет. Пусть думает, что это тайный фанат. Или маньяк.
Выйти из школы через главное крыльцо уже не представлялось возможным: в вестибюль начали возвращаться семиклассники. Выскользнув через запасной выход, ребята пересекли внутренний дворик и через отогнутые прутья в заборе вылезли за территорию школы.
Когда они вошли в квартиру Вени, тот повернулся, чтобы захлопнуть дверь, но Матвей резко схватил его за руку.
– Не надо, не запирай! Просто прикрой, и все. А замок вообще не трогай, его может заесть.
– Да его никогда не заедало.
– Поверь мне, его заело, и в самый неподходящий момент.
– Опять другая вероятность? – спросил Ватрушкин. – Ну ладно, если тебе так спокойней…
Он плотно притворил дверь и накинул цепочку.
– Все? Теперь нормально?
– Пойдет, – удовлетворенно кивнул Матвей. – И еще: держи свой телефон подальше от аквариума. А лучше – дай-ка его мне. У меня целее будет. Я-то уж точно не пойду кормить твою рыбу.
18
Напрасно Матвей радовался, что в этой вероятности неудачи практически не преследовали Ватрушкина и за целые сутки не произошло ничего, что можно было бы расценивать как серьезный промах или невезение. (Парочка опрокинутых стульев, разлитый по столу чай и удар ухом о косяк были не в счет.) Видимо, все глобальные неприятности брали небольшую передышку, чтобы теперь наброситься на бедного Ватрушкина с новой силой. Казалось, что они долго копились и высыпались на его несчастную голову (а заодно и на голову его напарника) в самый неподходящий момент.
С замком и телефоном Матвею удалось подстраховаться, но остальное он, конечно, предусмотреть не мог. Как можно было предвидеть, что перед выходом во всем доме неожиданно отключат электричество, и им придется спускаться с тринадцатого этажа по лестнице? И именно на лестнице у Ватрушкина из сломанной оправы выскочит стекло и попадет ему прямо под ноги? Посветив фонарем, они поймут, что после встречи с подошвой Вениных кроссовок очки уже не восстановить, и вернутся домой за резервной парой контактных линз, оставленных на самый крайний случай. И Веня будет целых двадцать минут мучить свои глаза, неумело пытаясь вставить линзы, потому что делал это всего два раза в жизни, а Матвей станет светить ему фонарем. Потом понадобится еще раз вернуться за этим самым фонарем, оставленным дома впопыхах. Затем сломается автобус, везущий их за город, и придется ждать следующего. Ну и под самый конец они проедут свою остановку и будут возвращаться пешком по обочине почти километр.
