Нормально? Едва ли. Все это пугает меня до чертиков. И в то же время… Похоже, это будет просто идеальный день. Ведь у меня их осталось всего три. И все. Возможность выбраться наружу – это наилучший подарок из всех возможных. Благодаря Варду я смогу попрощаться с миром. Кажется, он тоже это понимает, поэтому и прячет глаза. Он тоже знает, что ждет меня впереди.
– Вот, Джейн, возьми. – Эстер возвращается к нам с черной курткой в руках. – До заката еще далеко, но там все равно прохладно. Осень, ветер и все такое.
Я натягиваю куртку, радуясь, что после тренировки надела джинсы и простую белую футболку. Когда я в последний раз была наверху, такая одежда считалась вполне нормальной. Эстер разглядывает меня, слегка наклонив голову.
– А знаешь что, оставь ее себе. Тебе она очень идет.
Я широко распахиваю глаза и мотаю головой. У меня есть масса причин отказаться, и главная – мне осталось не так уж много, и я не смогу ее носить. Эстер протягивает руку и снимает невидимую соринку с моего плеча.
– Я настаиваю. Считай, что это – плата за то, что ты сегодня присмотришь за моими детьми.
Хотелось бы мне сказать ей, что я очень давно не была снаружи и это ее дети, скорее всего, будут присматривать за мной.
– А еще тебе понадобится это. – Эстер вручает мне пару черных ботинок.
Я принимаю их с огромной благодарностью. Несмотря на обилие одежды в моем новом гардеробе, обувь мне почему-то по-прежнему не разрешают носить.
– Мы готовы, Лэнди! Мы готовы! – Эбби скачет вокруг нас. Итан и Айзек делают то же самое, пусть и не с такой скоростью, но их лица все равно светятся от радости.
– Не отходите от Лэндона и Джейн и слушайтесь их во всем, – говорит Эстер, одергивая на детях пальтишки и по очереди целуя их в лоб. – И ведите себя как следует, понятно?
Наши уши накрывает хор детских голосов: «Да, мамочка!» и «О’кей, мам!» Эстер удовлетворенно кивает.
– Присмотри за ними, Лэндон, – тихо говорит она Варду. Быстро взглядывает на меня и добавляет: – За всеми.
Ее слова согревают меня – трудно не понять, что именно она имела в виду. Я мягко и с благодарностью улыбаюсь ей, а она внезапно наклоняется ко мне и целует в лоб, точно так же, как целовала своих детей. Я часто-часто моргаю. Не помню, когда кто-либо проявлял ко мне такую нежность. У меня были причины закопать некоторые воспоминания как можно глубже, но все равно трудно отрицать их существование. Нежность материнского прикосновения способна пробиться даже сквозь самую укрепленную и непробиваемую защиту в памяти. Вдох, другой, третий – и я в порядке.
– Мы идем? – нетерпеливо спрашивает Итан.
– Идем, старина, – отзывается Вард, хотя сам не спускает с меня глаз. – Можете подождать в коридоре? Мы с Динь уже идем.
Дети выбегают в коридор, Эстер тихо прощается с нами и исчезает в соседней комнате. Как только мы остаемся наедине, я вопросительно смотрю на Варда: почему он отправил детей вперед? Он мнется, ему явно не по себе, и я не понимаю, в чем дело.
– Прости, Динь, мне очень жаль, но дядя согласился отпустить тебя наверх, только при условии, что ты наденешь это…
Он достает из-за спины наручники, и я печально вздыхаю. Как было бы здорово погулять там в последний раз и не чувствовать себя ни в чем ограниченной, но я понимаю, почему Фэлон принял такое решение, особенно если учесть, эм-м, все. Но я же все равно увижу солнце. Наручники не смогут его у меня отнять.
Я смыкаю руки и вытягиваю их перед собой, кивком показывая Варду – делай то, что должен. Он берет меня за левое запястье и застегивает вокруг него стальное кольцо, а второе почему-то пристегивает к своей правой руке.
– А я вот не хотел, чтобы ты их надевала, – продолжает Вард как ни в чем не бывало. – Так что я предложил компромисс.
Он встряхивает нашими сцепленными звенящими руками. Я молча пялюсь на него, потому что мне трудно понять, что в этот момент происходит у него в голове. Я и представить себе не могла, что между нами когда-нибудь будет такая связь. Но теперь…
– Мы пройдем это вместе, Динь. Неважно, скованные или свободные.
Я закрываю глаза, и его слова накрывают меня. Как же тяжело! Неужели он не понимает, что от этого мне только сложнее? Каждое доброе слово, прикосновение, любое проявление заботы – все это лишь больше и больше подчеркивает то, что вскоре все закончится и я все потеряю. Мои ресницы вздрагивают, а дыхание перехватывает, когда он переплетает пальцы наших скованных рук. Он увлекает меня за собой и мягко напоминает мне одернуть рукав, чтобы прикрыть наручники и не привлекать внимание. Эбби подбегает к нам и хватает меня за свободную руку – новый мучительный укол прямо в сердце.
– Мы отправляемся в плюключение! – радостно восклицает она, примерно в триста раз громче, чем следовало бы.
– Приключение, Эбб, – поправляет ее Итан, – прик-лю-че-ни-е.
– Я так и сказала! – Мы идем по коридору, и она раскачивает наши руки. – Плюключение!
Прежде чем они успевают поспорить, вклинивается Вард:
– Ребята, а вы помните три главных правила о том, как вести себя снаружи?
– Не говорить с чужими, – тут же выдает Эбби.
– Никуда не убегать, – добавляет Айзек.
– А последнее? – спрашивает Вард.
– Если что-нибудь случится и мы вдруг разделимся, идти прямо к башне и ждать, пока мы не найдемся, – послушно вспоминает Итан.
Я на секунду выныриваю из потока неприятных мыслей и с любопытством смотрю на старшего сына Эстер. Интересно, о какой башне речь?
– Хорошо, – говорит Вард.
Мы останавливаемся возле еще одной простенькой двери. Мне не терпится покинуть этот бункер не только из-за того, что ждет нас по ту сторону, но еще и потому, что, когда меня впервые привезли сюда, я была до такой степени накачана лекарствами, что не помнила вообще ничего, кроме бесцветных стен. Потом была пустота, а затем я просто очнулась в своей камере. Вот и все. Но теперь… Я наконец увижу, что там, за стенами.
В последний раз.
– Прости, Динь. – Вард достает из кармана длинную черную повязку. – Это тоже приказ директора.
Я не успеваю осмыслить эти слова, как он уже разворачивает меня спиной к себе и поднимает руки; моя левая тоже взлетает вверх. Он завязывает мне глаза быстро и мягко, но я все равно пребываю в состоянии легкого шока – и как я не догадалась, что они потребуют чего-то в этом духе? Конечно же никто не позволит мне увидеть, как можно выбраться из «Ленгарда». Я опасна. И должна была предугадать этот жест. Но это не значит, что я не злюсь.
– Мы будем играть в прятки, Лэнди? – спрашивает Эбби. – Я думала, мы пойдем гулять!
– Нет, не в прятки, малышка, – отвечает Вард, а затем откровенно врет: – Динь играет в свою любимую игру.
– Кажется, ей не нравится, – замечает Эбби. – Надо купить ей мороженое. С мороженым все становится хорошо.
