– Идем, Джейн. Мне нужно тебе кое-что показать.
Я моргаю. Еще раз. А затем заставляю себя подняться из кресла и иду к выходу. Фэлон качает головой и прижимает ладонь к сенсорному экрану рядом с дверью, а затем наклоняется к сканеру сетчатки глаза. Секунду спустя раздается негромкое шипение, и левая стена кабинета отъезжает, открывая потайной проход.
– Сюда, пожалуйста. – Он жестом предлагает мне войти первой.
Я заинтригована. И немного напугана. Судя по моему опыту, меня там ждет какая-то пыточная камера, не иначе. Но, когда я вхожу туда, вижу лишь очередной пустой коридор.
Фэлон заходит следом, и стена закрывается, отрезая нас от кабинета.
Я сжимаю руки в кулаки и прячу их за спиной, чтобы Фэлон не увидел, как я трясусь. Впрочем, от пристального взгляда Фэлона это не ускользает, и он окончательно добивает меня – пытается успокаивающе улыбнуться мне. Он слегка наклоняет голову, указывая направление, и первым делает шаг вперед.
В отличие от всех остальных коридоров «Ленгарда», по которым мне доводилось ходить, этот не ровный, а под наклоном. Цвет стен по мере продвижения тоже меняется, – такого я еще не видела. Градиент меняется от белого к светло-серому, а затем этот серый темнеет все сильнее и сильнее. Когда мы подходим к лифту, стены вокруг нас уже угольно-черные, как будто хотят предупредить – что-то не так. Внимание. Опасность. Будьте осторожны.
Мы ступаем в тесное пространство лифта, еще один сканер, еще одна проверка, а затем двери смыкаются, и железная коробка срывается с места. К такой скорости я была не готова, потому что понятия не имела, что можно спуститься еще глубже. Но мы не просто спускаемся, мы падаем, как огромный кусок свинца, устремляясь к самому сердцу Земли. Когда останавливаемся, у меня уже напрочь заложены уши, а еще меня жутко тошнит.
– К этому трудно привыкнуть, – говорит Фэлон, заметив мое позеленевшее лицо. – Мы укрепили стены, чтобы компенсировать биометрическое давление на такой глубине, но нужно немного пообвыкнуться. Здесь также действует особая система фильтрации воздуха.
Мне понемногу становится лучше, по крайней мере физически. Морально я совершенно разбита.
– Мы почти пришли, – говорит Фэлон, и мы заходим в очередной совершенно черный коридор.
Флуоресцентные лампы отбрасывают жуткие тени на нашем пути, и, хоть я и не большой поклонник выбеленных стен на верхних этажах, эта жуткая чернота намного хуже. Вскоре мы достигаем конца коридора. Фэлон поднимает руку и касается стены. Невидимый сенсор сканирует его ладонь, и стена открывается. Фэлон заходит в комнату и манит меня за собой.
Я захожу следом, и…
У меня отвисает челюсть, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не ахнуть. Мы стоим на входе в гигантский зал, размером с футбольное поле. Потолок подпирают толстые каменные колонны. Но шокируют не его размеры, нет.
Здесь люди.
Здесь повсюду люди. Они разбиты на группки по двое, трое и четверо. Они тренируются. Здесь очень светло и ярко, на стенах и колоннах – белые и голубые лампы и фонари. Выглядит это место, как декорация из какой-то научной фантастики. В основном, наверное, из-за того, что делают все эти люди.
Они… Вещают.
Они называют действие, и это происходит.
За каждым словом следует реакция.
Я вспомнила, как Вард помог мне заставить людей на Маркет-стрит забыть о случившемся, – люди здесь источают такой же свет.
Какая-то девушка слева от меня выкрикивает: «Пари!», из нее вырывается пучок света и вливается в человека, старше ее раза в два, даже больше – в три. Я его знаю, он был одним из моих многочисленных временных тестировщиков еще до Варда. Он тоже постоянно мучал меня, безуспешно пытаясь добиться от меня хоть какой-то реакции. Несмотря на его размеры, как только произнесенное слово… касается его, тело мужчины отрывается от земли и зависает в воздухе. Мужчина смеется и скрещивает руки и ноги, делая вид, что он – джинн. Его глаза так и брызжут весельем.
– Икай! – парирует он.
Девчонка протестует, но, как только ее касается ответный пучок света, недовольный стон сменяется икотой.
Я наблюдаю за этой игрой и совершенно не могу понять, что чувствую. Изумление, по большей части, и недоверие, пожалуй. Неожиданное открытие породило и крошечный лучик надежды: я не одинока!
А еще я чувствую легкую обиду: меня два с половиной года держали в заточении и даже не подумали сказать о том, что здесь, в глубинах «Ленгарда», есть и другие Вещие. Эти люди… такие же, как я…
…Почему мне никто не сказал?
С колотящимся сердцем я оглядываюсь по сторонам. Мое внимание привлекает еще одна группа. Их шестеро, все примерно моего возраста. Они делают вид, что сжимают в руках оружие. Трое носят зеленые повязки на руках, еще трое – синие. Все они носятся по залу, приседают и прячутся от соперников из команды противника. Они ныряют за колонны и за спины других людей, но по большей части стреляют друг в друга из воображаемого оружия.
– Бах! – выкрикивает девчонка с зеленой повязкой, выскочив из-за колонны прямо на мальчика с синей повязкой. Он захвачен врасплох, пучок света бьет его прямо в живот, и он охает от неожиданности. Я отшатываюсь в изумлении, когда у него по футболке расплывается огромное зеленое пятно. Мальчишка тут же вскидывает свое «оружие», прицеливается в девчонку и кричит:
– Ба-бах!
Девчонка с зеленой повязкой скрывается за колонной, и как раз вовремя – вылетают сразу два пучка света и шлепаются в азиатку с синей повязкой. Та подпрыгивает, спотыкается и разглядывает два пятна голубой краски, один – на груди, второй на бедре.
– Эй! Я вообще-то в твоей команде, засранец! – кричит она.
Мальчик поднимает в воздух обе руки, в одной из которых якобы по-прежнему сжимает свой невидимый «пистолет».
– Прости, Кида! Я тебя не заметил!
– Ну конечно, я ведь такая невидимая! – Девчонка недовольно пытается стряхнуть с себя краску, но вместо этого еще сильнее ее размазывает.
Девочка с зеленой повязкой тем временем выбегает из укрытия и набрасывается на очередного «синего» соперника, но уже в другом месте.
– Это были последние пули, – говорит мальчик и встряхивает у уха невидимую банку с патронами. – Мне нужно пополнить запасы, прикрой меня!
Кида кивает и убегает за ним. Они врываются в сражение с «зелеными» противниками и исчезают в толпе.
Я не знаю, что меня удивляет больше: люди, которые используют несуществующие пистолеты для игры в пейнтбол и заряжающие их словами, или то, что Кида и тот другой «синий» мальчик могут нормально общаться между собой вслух безо всяких последствий. Если бы я сказала те два слова, которые сказала Кида – «я невидимая», – то меня больше никто и никогда бы не увидел. А о том, что случилось бы, если бы я сказала «засранец», и подумать страшно. Так каким образом…
