– Может, я не помню, – говорю я. – Слишком долго сидела в клетке, может, я просто забыла. Дай мне другое задание.
– Тогда наше упражнение потеряет весь смысл, – упрямо говорит Вард. – Тебе нужно создать по памяти объект, наполненный личным смыслом.
Я поднимаю бровь, когда до меня доходит весь смысл его слов.
– Не мог сразу сказать?
Я сразу же создаю одну за другой три вещи: книгу, которую Вард бросил мне во время нашей первой встречи, шерстяные носки, которые были на мне, когда я проснулась в его постели. И мороженое, которое он купил мне во время нашей вылазки наверх.
Книгу и носки я передаю ему, не глядя в глаза. Мороженое я оставляю себе – меня все еще поражает, что это съедобно. Я облизываю шоколадный шарик, горлу приятно от прохлады.
Вард разглядывает книгу и носки безо всяких эмоций, но в его взгляде все же проскальзывает нечто неуловимое; правда, тут же тает, и его лицо снова становится бесстрастным.
Он приподнимает созданные мною вещи.
– Это не то, о чем я тебя просил.
– Я создала объекты по памяти, – говорю я. – Прямо как ты и просил.
– В них должно быть заложено что-то личное.
Я готова расхохотаться ему прямо в лицо. Конечно же он знает, что в них, черт подери, еще какой личный смысл заложен.
Он замечает мое выражение и рявкает:
– Для тебя личное, Джейн, не для меня!
Я машинально отшатываюсь, но, прежде чем у меня получается понять, что значили эти слова, дверь в комнату открывается, и заходит доктор Мэннинг.
Я не видела его уже три дня – с тех пор как Фэлон отменил наши сеансы терапии, которые все это время были просто уловкой.
– Кажется, пора поздравить тебя, Джейн, – говорит Мэннинг. Его лысина так и блестит в ярком свете ламп.
– Поздравить или посочувствовать, это уж как решите, – отвечаю я, и мне абсолютно наплевать, что первые слова, которые он от меня когда-либо услышал, наполнены раздражением. Он тоже должен был сказать мне правду еще пару лет назад.
– Мы еще работаем, – говорит Мэннингу Вард.
– Директор попросил меня зайти к вам, – отвечает Мэннинг. – Джейн уже не нужно регулярно навещать мой кабинет. Но Фэлон хочет, чтобы мы провели сеанс теперь, когда она… общается открыто.
Я стараюсь не фыркнуть. Вот как они это называют!
– Вы вообще настоящий психотерапевт? – спрашиваю я. – Или просто один из Вещих «Генезиса», которому было поручено заставить меня раскрыть мои способности?
– И то, и то, – без лукавства заявляет он. Надо признать, меня удивляет такая искренность. Может быть, не все здесь такие лгуны.
Мэннинг поворачивается к Варду:
– Фэлон хочет, чтобы ты к нему зашел, пока мы будем беседовать с Джейн. Я провожу ее, когда мы закончим.
Вард качает головой:
– Она не готова говорить без моей страховки.
Он прав, я тренировалась всего два дня. Мысль о его отсутствии в такой момент наполняет меня тревогой.
Мэннинг одергивает белый халат.
– Не уверен, что она будет чувствовать себя комфортно, если ты будешь в комнате.
– Это ты не будешь чувствовать себя комфортно, если меня здесь не будет, – парирует Вард.
Я ежусь – он конечно же прав.
– А как насчет угля? – предлагаю я как компромисс и напоминание не только для них, но и для себя. – Пока мы здесь, я сознательно не буду вкладывать силу в слова.
Брови Мэннинга взлетают, и я бы сказала, что он со мной согласился, если бы не выглядел таким озадаченным. Я жду, что скажет Вард. Он поворачивает ко мне голову:
– Уверена, что угля хватит, чтобы тебе помешать?
Если учесть, как болит моя спина после многочисленных попыток, ответ очевиден:
– Да, здесь гораздо проще нормально разговаривать, а не использовать способности.
Вард стискивает книгу и носки и резко кивает:
– Доктор Мэннинг достаточно опытен. Он справится, если ты допустишь промашку. И знаешь, несмотря ни на что, – он приподнимает книгу и носки, – уголь тебя особо не сдержит. Так что будь очень осторожна со словами и намерениями.
Мэннинг все еще кажется сбитым с толку, но затем он оглядывает стены, и его лицо бледнеет под давлением запоздалого осознания моих способностей Творца и того, насколько я опасна без окружающего меня угля.
– Хочу уточнить, – говорю я. – Можно превратить моего терапевта в выдру?
Вард не отвечает, хотя в его взгляде снова вспыхивает знакомая веселая искра. Правда, всего на секунду, а потом его губы снова сжимаются в линию и он крепко стискивает зубы. А затем выходит из комнаты.
– Итак, Джейн, как ты себя чувствуешь? – спрашивает меня Мэннинг.
«Как ты себя чувствуешь?» Четыре слова, вопрос, который он задавал мне каждое утро и на который я никогда не отвечала. Теперь, в безопасной угольной комнате, я могу на него ответить. Правда, понятия не имею, как это сформулировать. Как я себя чувствую? Слишком сложный вопрос.
– Хорошо. Спасибо, – говорю я, как будто вежливо говорю с незнакомцем, которым я, наверное, для него и являюсь. – А вы?
Его черные глаза слегка сужаются.
– Возможно, нам стоит присесть.
Мы с Вардом простояли несколько часов, так что я только рада скрестить ноги и присесть прямо на пол. Мэннинг смотрит на меня, приподняв бровь.
– Может, сотворишь для нас стулья?
Моя первая реакция – это смущение оттого, что я сама об этом не подумала, но я тут же собираюсь и говорю:
– Вы же слышали Варда. Мне нужно быть осторожнее с намерениями. По крайней мере, если вы не готовы сами случайно стать стулом, я предлагаю вам обходиться тем, что у нас есть.
Сама не знаю, почему я так дерзко с ним разговариваю. Может, потому, что я несколько лет сидела перед ним, и он ни разу не сказал, что есть и другие вроде меня. И что он тоже Вещий. Протокол тут не имеет значения; как мой врач он должен был понимать, насколько это для меня важно.
Мэннинг опускается на пол и говорит:
– Ты, кажется, сильно переживаешь.
– Да что вы говорите!
– Ты ничего не хочешь обсудить?
Типичный терапевт.
Нет, доктор Мэннинг. Не хочу.
– Знаете, что я действительно хочу обсудить? – спрашиваю я и сама же отвечаю, не дожидаясь его ответа: – То, что происходит в «Ленгарде».
– Что ты хочешь узнать? – искренне спрашивает Мэннинг.
Я не решалась задать эти вопросы Варду или кому-либо еще. Но из Мэннинга, одного из первых Вещих проекта «Генезис», я вытяну все, что смогу.
