Фэлон ждет моей реакции. На этот раз я действительно должна ответить. Я коротко киваю, и его глаза одобрительно вспыхивают. Возможно, он считает меня сумасшедшей. Ведь именно это, скорее всего, и указал в своем отчете Ваник. Возможно, он думает, что я лишь пустая оболочка и не понимаю, о чем он говорит, что его слова не имеют для меня значения. Откуда ему знать, что только они и имеют значение. Каждый час, каждую минуту я перебираю слова. Слова – это все, что у меня есть. Слова – это жизнь. Слова – это смерть. Они заполняют пустоту.
– Хорошо, – говорит Фэлон. – Тогда, начиная с завтрашнего дня, ты будешь работать еще и с Вардом. Твое привычное расписание останется неизменным. Сеансы с доктором Мэннингом, лейтенантом Энцо и Ваником – тоже. Но вечером тебя уже не будут перекидывать туда-сюда. Все это время ты будешь проводить с Вардом. Делай, что он велит, что бы он ни велел. И если через месяц я не увижу никаких положительных сдвигов, буду вынужден исключить тебя из программы. Тебя устраивают эти условия?
Я снова киваю, потому что именно этого он и ждет. Интересно, кто такой Вард и что он сделает, когда увидит, какая я безразличная. Месяц – это достаточно долгий срок, но, что бы он ни делал со мной, вряд ли это хуже пыток Ваника. По крайней мере, теперь у меня есть какой-то дедлайн. Мой персональный срок годности.
Это даже к лучшему. И все же… теперь, когда впереди забрезжил конец, я уже не могу игнорировать тревожный шепот в темном уголке моего сознания. А вдруг… вдруг месяца окажется недостаточно?
– Тогда, думаю, мы закончили. – Фэлон поднимается из кресла.
Я встаю следом и подавляю в себе желание бросить последний тоскливый взгляд на мягкое кресло.
– Я искренне надеюсь, что ты проявишь максимум старания на занятиях с Вардом, – добавляет Фэлон, а затем вызывает охрану, чтобы они проводили меня обратно в камеру.
– Мало кому выпадает такая уникальная возможность – позаниматься с ним один на один. Так что не упусти ее. Быть может, другой у тебя уже не будет.
Так точно, директор, мысленно отвечаю я. А потом меня снова заковывают в цепи, как животное, и ведут обратно в клетку.
Глава 2
Фэлон не солгал. Следующий день начался как обычно. По меркам «Ленгарда», по крайней мере. Доктор Мэннинг, как обычно, анализировал мое молчание и пытался заставить меня заговорить. Энцо – выжать из меня остатки слабости, а Ваник – самосознания. Никто из них не преуспел, за исключением разве что Энцо. Наверное, потому, что его тренировки для меня что-то вроде терапии. Он не пытается разговаривать со мной, как Мэннинг, и выдавливать из меня слова. Или залезть мне в мозг, как Ваник, и выдергивать нервы один за другим. Энцо хочет лишь натренировать мое тело до нужного уровня. И требует только силы и выносливости. Этого у меня хватает. Это мне даже нравится.
Я наслаждаюсь временем, которое провожу под его бдительным надзором. Мышцы горят, глаза застилает пот, сердце выпрыгивает из груди… и я чувствую себя живой.
Единственная проблема – за тренировками неизменно следуют сеансы с Ваником. Энцо возвращает меня к жизни, а Ваник убивает – и так по кругу.
Я никогда не понимала, зачем он меня мучает. Хотя один раз я услышала, как он выдохнул: «Невероятно!», когда тестировал работу моих мозговых волн. Сразу за этим словом последовал новый разряд, такой мучительный, что я отключилась прямо в кресле и проснулась уже в своей камере несколько часов спустя. Понятия не имею, что он ищет в моей голове и почему так уверен, что непременно найдет. Фэлон сказал, что меня есть кем заменить, но не думаю, что Ваник с ним согласится. Я нужна ему. И это – единственная причина, по которой он не рискует подвергать меня испытаниям, которые могут окончательно сжечь мне мозг.
По крайней мере, пока.
Сегодняшний сеанс не похож на все остальные. Каким-то образом мне удалось остаться в сознании после его бесконечных уколов, тычков и попыток разобрать мое сознание на кусочки. И вот теперь меня ведут по очередному черно-белому коридору. Мне предстоит знакомство с новым испытателем. Совсем скоро я узнаю, что он будет со мной делать. Мои конвоиры – их снова двое, но это не те охранники, которые вели меня прошлой ночью, – останавливаются у запертой двери без опознавательных знаков. Один снимает с меня наручники, а второй прижимает ладонь к сканеру, и дверь отъезжает в сторону.
Я невольно распахиваю глаза. И это единственная эмоция, которую я себе позволяю.
Мы пришли в библиотеку. Здесь сотни, нет, даже тысячи книг. Или еще больше. Все полки этой небольшой комнаты забиты фолиантами. Никогда прежде я не видела такого прекрасного зрелища. Здесь так много слов. И так много чудес.
– Оставьте нас. Я позову вас, когда она решит уйти.
Я вздрагиваю. Не только потому, что мне только что сказали, будто я сама могу решить, когда уйти. Я так увлеклась книгами, что не заметила присутствия в этой комнате еще одного человека. Он сидит на диване, который кажется еще мягче и уютнее, чем кресло в кабинете Фэлона. Я хочу немедленно погрузиться в эти подушки, но не осмеливаюсь. Я вообще не двигаюсь, даже после того, как охранники покидают комнату и дверь за ними закрывается. Вся моя сила воли до капли уходит на то, чтобы казаться равнодушной и молча изучать сидящего передо мной человека.
Это не может быть Вард.
Я думала, что он окажется взрослым, как Фэлон, Ваник или Мэннинг. Но на вид он всего на пару лет старше меня, как Энцо. В случае с ним это объяснимо – его работа предполагает, что он должен быть в хорошей физической форме, и возраст тут не имеет значения. Но Вард…
Может, для его работы, какой бы она ни была, вовсе не обязательно быть мудрым, образованным и иметь за плечами многолетний опыт.
– Не хочешь присесть?
Он кивает на свободное место на диване рядом с собой. И это не приказ. Он спрашивает меня, дает мне выбор.
Не помню, когда мне в последний раз давали выбор.
Наверное, это было еще до «Ленгарда».
– Я не кусаюсь, – добавляет он.
Он приподнимает уголок рта, заметив мою нерешительность, и на его смуглой щеке появляется ямочка. Но, как бы она ни привлекала внимание, я все равно не могу оторвать взгляда от его глаз. Никогда не видела такого насыщенного зеленого цвета. В сравнении с ними сапфировая рубашка Фэлона – скука смертная.
Я все еще стою на месте, как приклеенная, и он сам поднимается. Изо всех сил стараюсь не пялиться. У него золотистые волосы. А еще широкие плечи, узкие бедра и стройные ноги. Все его тело внушает пугающее ощущение силы и твердости духа. Но выражение его лица остается мягким, теплым и приветливым. Мне одновременно хочется и подойти к нему, и убежать подальше.
Он едва сказал мне пару слов, а уже навел беспорядок в моей голове.
Пусть это и нерационально, но я виню во всем его одежду. На нем джинсы – джинсы! – и черная футболка, которая выгодно подчеркивает каждый дюйм его тела. Я скучаю по джинсам. И по футболкам. Скучаю по голубому и черному, да и вообще по всем цветам. Как и Фэлон, этот парень не носит униформу, но я не знаю почему. Это обезоруживает. Как и он сам.
