– Ты даже идти не можешь! Если мы им поможем, то у нас не будет шансов выбраться отсюда!
Я открываю рот, но она прерывает меня до того, как я успеваю что-либо сказать.
– Они и мои друзья тоже!
То, как она это говорит, мешает мне продолжить спор, и я понимаю, на какие она идет жертвы, спасая меня. Вижу, как напряглись все ее черты, какая печаль затаилась у нее в глазах. Поэтому лишь понимающе киваю. И мы идем к выходу.
– Странно как-то, – задыхается под моей тяжестью Кида. – Кайл сказал, что ты – Творец, ты могла бы размазать их всех по полу.
Я с трудом поднимаю голову и киваю на угольные стены в надежде, что она поймет, что они сами по себе крепко подавляют мои способности, а учитывая то, в каком я сейчас состоянии, просто лишают способности Вещать.
– Ни одна каменюка на это не способна, – отдувается она.
Я цепляюсь за собственную ногу, и мы чуть не падаем.
– Сила угля… Это все сказки, Джейн. Или Лис, или как там тебя, – рычит она и практически тащит меня на себе. – Вард должен был сказать тебе после первой недели тренировок. Все ограничения, которые он накладывает, только у тебя в голове. Это просто инструмент обучения, который помогает новичкам научиться контролировать себя и управлять силой. Ты решаешь, что не можешь что-то сделать, а так как ты Вещая, сила воображения делает это решение реальным.
Меня переполняет недоверие. Я чувствую себя сбитой с толку.
– Я не… я не понимаю.
– Человеческим сознанием легко манипулировать, – говорит она, и ее дыхание становится еще тяжелее. – Если ты веришь, что уголь подавляет твою силу, ты автоматически сама подавляешь ее в себе. Что бы ты ни чувствовала в окружении угольных стен – это все было лишь плодом твоего воображения.
– Я не… Я… подожди, но, если все было не настоящим, что же это тогда? – Я поднимаю свободную руку и указываю на стены. Высоко поднять мне ее не удается, но она поняла, на что я указываю.
Она пожимает плечами и чуть не роняет меня.
– Просто какой-то минерал. Может, оникс.
– Так ты говоришь…
– Я знаю, что тебе очень плохо, – признает она. – Но прямо сейчас ты сама блокируешь свои способности, а вовсе не какой-то там волшебный камень.
Я не могу в это поверить. Но в этом больше смысла, чем в силе, в которую я верила так безусловно и ни разу не подвергала сомнению.
Тяжело вздохнув, Кида добавляет:
– А тебе лучше собраться с силами, потому что…
Она оглядывается через плечо и тихо чертыхается, а затем торопливо договаривает:
– Потому что, если ты прямо сейчас не воспользуешься своими способностями, нам обеим крышка.
Глава 33
Мне в спину несется резкий, гортанный крик:
– Держите их!
От того, какая сила наполняет голос Мэннинга и его слова, у меня волосы встают дыбом. Кида рывком разворачивает нас обеих – и как раз вовремя. К нам бегут новобранцы. Точнее, за нами. Кида грубо отталкивает меня и бесстрашно бросается им навстречу. Я ужасно слаба и сначала еще кое-как балансирую, а потом падаю, и мне остается лишь наблюдать, как Кида дерется с Вещими, атакуя их руками, ногами и гипнотическими заговорами, не давая добраться до меня. Но это – десять против одного, двенадцать, если считать Ваника и Мэннинга. Мэннинг в этот момент пытается привести в чувство Ваника, но вскоре они оба включатся в драку.
Лаборатория наполняется какофонией голосов, взмахами кулаков и вспышками света, которые Вещие швыряют друг в друга, как дротики в тире. Я не знаю, на что все они способны, но тут вижу, как Крюк пытается достать Киду своими словами-лезвиями и попутно ранит всех окружающих, и решаю собраться с силами. Я подтягиваю ноги и кое-как поднимаюсь.
Я пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы помочь ей, но мысли у меня рассеянные и разрозненные, мне с трудом удается собрать их хоть в какой-то образ, не говоря уже о том, чтобы воплотить его в жизнь. Я изо всех сил пытаюсь вспомнить то, чему научилась во время тренировок с Вардом, что могло бы пригодиться в этой ситуации. Стога сена, альпийские горнолыжные деревушки, пейнтбольные пульки и зоопарки – все это никак не может помочь.
Я могла бы создать какое-нибудь свирепое животное, но оно, скорее всего, ранит Киду, и меня, и всех остальных, а ведь, несмотря ни на что, новобранцы ни в чем не виноваты. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них пострадал из-за меня.
От меня никакого толку, и я просто стою и в ужасе наблюдаю за тем, как они дерутся. Пандора говорила проявить фантазию, если я окажусь в беде. Вард тоже неоднократно упоминал про «использовать воображение». Должно же быть хоть что-нибудь, что я могу сделать.
Я прижимаю ладонь ко лбу и велю своим мыслям прочиститься и сформироваться в прочную идею. Или просто какую-нибудь идею.
– Попалась! – кричит кто-то у меня из-за спины, а затем полупрозрачные руки обхватывают меня за пояс.
Я вскрикиваю от боли, когда они сдавливают раны у меня на спине.
– Я поймал ее! – кричит Хамелеон. Его почти не видно, вероятно, он сумел проскользнуть мимо Киды, и да – он действительно поймал меня. Но это ненадолго. Угольного воздействия нет, а для того, чтобы побороть Хамелеона, мне сил хватит.
– Отпусти! – велю я, и, хотя мой голос – всего лишь шепот, рожденный адской болью, мне удается наполнить команду силой. Вспыхивает свет, и руки Хамелеона разжимаются. Я оборачиваюсь так быстро, как могу, учитывая, что ноги у меня подкашиваются, и приказываю ему: – Уходи. Немедленно.
И только когда его полупрозрачное тело отступает от меня и исчезает, я понимаю, что мне стоило попросить его позвать на помощь. Но, прежде чем я успеваю его окликнуть, Ками отделяется от группы Вещих, окружающих Киду.
– Кэм, нет, не делай этого, – умоляю ее я, отступая. Она не успевает меня перехватить, но ноги мои тут же подкашиваются, и я падаю.
Ками склоняется надо мной, глаза у нее такие же пустые, как в тот момент, когда она держала меня на операционном столе. Мне больно видеть ее такой. Я помню слова Киды о том, что мы не сможем выбраться, если будем помогать остальным, но сейчас я совсем не уверена в том, что мы в принципе сможем отсюда уйти. А после того как Ваник у меня на глазах превратил Ками в свою безвольную пешку… я просто не могу оставить ее здесь, на милость Мэннинга. Ни за что, если в моих силах сделать иначе.
Я собираю в кучу последние крупицы концентрации и пытаюсь вспомнить Ками, такую, какой я ее знаю. Блинчики, ее улыбки и дружбу, которую она подарила мне, не требуя ничего взамен, даже простого общения. Ее чувство юмора, ее любовь и умение сострадать. Я держусь за все это, смотрю ей в глаза, представляю себе узел, который стянул вокруг нее Мэннинг, а затем мысленно разрываю его и говорю срывающимся голосом:
– Освободись.
