– Договорились, – кивнул Михаил. – Но с оговорками. Если я пойму, что не имею права дать на твой вопрос честный и полный ответ, я скажу, что не могу отвечать. Но я больше не стану увиливать и жонглировать словами. Либо правда, либо молчание.
– Хорошо, – согласился я, поразмыслив. – Это честно.
Водитель остановился возле длинного дома постройки начала века. Судя по вывескам, это была какая-то поликлиника или больница. Я вопросительно посмотрел на Михаила.
– После Катастрофы и заселения Питера кваzи стало понятно, что у города нет нужды в таком количестве медицинских центров, как при людях, – начал обстоятельно пояснять он. – Однако в больницах имелась неплохая аппаратура и персонал, который можно было привлечь к исследованиям. Поэтому в данном медицинском центре примерно половина помещений продолжает функционировать в прежнем качестве, обслуживая и людей, и кваzи, а половину отгородили, сделали другой вход и открыли там…
– Понятно, – сказал я. – Ещё и подопытные кролики рядом, сами идут.
Михаил моргнул. Сказал:
– Я не могу об этом говорить.
Вылезая из машины, я усмехнулся. Похоже, Михаил считает, что у меня есть какие-то иллюзии по отношению к кваzи, и боится их разрушить.
Да у меня и по отношению к людям-то иллюзий нет…
– А чем вы, кваzи, болеете? – поинтересовался я. – Ну, если не считать таинственную «чёрную плесень», ну так её специально против вас вывели, так? Вы же все повреждения сами залечиваете.
Михаил, тоже выбравшийся из машины, помедлил, но вроде как не решая, говорить ли правдиво, а пытаясь сформулировать короткий ответ. Поправил шляпу. Вздохнул.
– Основная масса наших медицинских проблем носит психологический характер. Но у нас есть и специфические заболевания. Есть проблемы с желудочно-кишечным трактом, есть две аутоиммунные болезни и ещё кое-что по мелочи. Ну и непереносимость животного белка, как ты знаешь.
Век живи – век учись. Я кивнул и вслед за Михаилом направился к широкой двери без вывески, в противоположном конце от дверей медицинского центра. Здесь было как-то уж совсем ветрено и слякотно, поэтому в двери я нырнул с искренним облегчением. Это была приёмная скучного больничного вида, вот только посетителей особо не наблюдалось.
И ещё мне тут были не рады.
Два охранника-кваzи (не знаю, как они сами себя официально называли, но это были именно охранники, с пистолетами на поясе и в полувоенной форме) посмотрели документы Михаила и вроде как претензий у них не возникло. А вот все мои бумаги энтузиазма не вызвали.
Так что через пару минут я, вздохнув, сел на стуле в углу приёмной и стал наблюдать за перепалкой Михаила и охранников.
– Вы удостоверились в его личности? – уже в третий раз спрашивал Михаил.
– Да, – согласился охранник. – Это Денис Симонов, сотрудник госбезопасности из Москвы.
– Вы согласны, что он находится у нас официально и мы вместе работаем над особо важным заданием?
– Да, – опять соглашался охранник.
– Вам звонили из канцелярии Представителя с просьбой допустить Дениса Симонова в центр?
– Звонили.
Начиналась моя любимая часть диалога.
– Мы можем пройти?
– Вы можете. Денис Симонов нет, поскольку вход только по пропускам.
– Вы не подчиняетесь приказам Представителя?
– Подчиняемся.
– Он приказал пропустить Дениса Симонова?
– Да, разрешение было дано.
– Вы удостоверились, что это Денис Симонов?
– Да.
– Он может пройти?
– К сожалению, у него нет пропуска.
Я понял, что сейчас разговор пойдёт по третьему кругу. Кажется, Драный Лис попал в собственный капкан.
– Простите, могу я задать вопрос? – выкрикнул я. – Вы можете повторить точную формулировку моего разрешения на проход?
Серое лицо охранника стало чуть белее. Но ответил он достойно.
– Да, могу.
– Прекрасно, – обрадовался я. – Тогда повторите слово в слово, насколько точно вы помните, формулировку моего разрешения на проход, не упуская никаких значимых деталей.
– Я не обязан, – с достоинством ответил охранник. – Поэтому я игнорирую вашу просьбу.
Что и требовалось доказать.
– Вы нарочно нас задерживаете, – прозрел Бедренец. – Вы получили приказ задержать нас!
Охранники молча смотрели на него.
– Мы ехали полчаса, – заметил я. – Интересно, что можно прятать столько времени? Мы же не с обыском, мы поговорить.
Михаил явно начал выходить из себя.
– Я сейчас же звоню Представителю, – сказал он. – Если вы думаете, что вас прикроет непосредственное начальство… вы же в курсе, что Представитель очень не любит, когда его приказы игнорируют? Козлами отпущения станете вы.
Охранники переглянулись. Видимо, они были в курсе.
– Проводи их к Алексею Владимировичу, – решил один из охранников. Бедренец удовлетворённо кивнул.
Значит, этот Алексей Владимирович и отдал приказ придержать нас в дверях. Охранники решили от греха подальше переложить ответственность на него.
Вместе с охранником мы прошли скучными больничными коридорами, миновали несколько комнат, где кваzи и люди работали с бумагами и компьютерами, потом миновали холл, где стоял столик для пинг-понга и двое живых людей в белых халатах с увлечением перекидывались мячиком. В холле имелась новенькая кофе-машина и шкаф с какой-то снедью.
– Душевно тут у вас, – сказал я. – Ещё нужна комната отдыха с аквариумами и канарейками.
– У нас там попугайчики жако, а не канарейки, – буркнул охранник. – Они лучше. Разговаривают будто люди.
– Прям как кваzи, – согласился я.
Охранник обиделся и замолчал. Ну, во всяком случае, я надеялся, что он обиделся. Нечего было нас мариновать на входе без причины.
Алексей Владимирович оказался заместителем директора по научной работе – во всяком случае, так гласила табличка на двери. Фамилию он носил звучную и аристократическую – Воронцов, впрочем, для Питера это вряд ли редкость.
А вот что меня удивило – заместитель директора был живым человеком.
Охранник даже входить не стал, открыл перед нами дверь и смылся. Господин Воронцов поднялся навстречу, поздоровался с Бедренцом – видно было, что они знакомы, потом протянул мне руку.
– Здравствуйте, господин Симонов. Скажу сразу, я не рад вашему визиту.
– Почему? – поинтересовался я. Воронцов выглядел вполне симпатичным человеком, средних лет, носил очки в тонкой оправе, был одет в хороший, но поношенный тёмный костюм, в мятой рубашке без галстука. Похоже было, что он скорее учёный, чем чиновник.
