Машина затормозила у полуоткрытых ворот в потрёпанном непогодой и временем дощатом заборе. У ворот висела едва читаемая вывеска: «Садоводческое товарищество “Лени…”».
Полностью название, к сожалению, я прочитать не смог.
– Вас подстраховать? – спросил водитель Бедренца.
– Спасибо, Игорь. Меня Денис подстрахует, – решил Михаил. Повернулся ко мне: – У тебя пистолет с собой?
– Э… – начал я. – Да, конечно.
Пистолет остался в квартире, под раритетным путеводителем по Питеру. Но говорить об этом было как-то неловко.
Бедренец недоверчиво посмотрел на меня.
– Со мной моё мачете, – сказал я. – И пистолет, конечно же. «Макаров». Хорошая вещица, вечная.
– Пошли, – сказал Михаил. Водителю бросил: – Ты на всякий случай этот вход покарауль. Если что… ну, знаешь.
Игорь кивнул, вылез из машины и встал чуть в сторонке от ворот. Крепкий дядька и явно имевший боевой опыт при жизни.
И наверняка с пистолетом.
Вслед за Михаилом я протиснулся в ворота, огляделся.
Ну, дачный посёлок, как его ни назови, всюду одинаков. Проезды, ограды, домики и зелень вокруг. Различаются лишь детали: проезды заасфальтированы, выложены плитами, или это просто утоптанная земля; между участками штакетник или забор выше человеческого роста; домики одноэтажные деревянно-щелястые или шале-бунгало в два-три этажа с башенками; вокруг домиков растут одичалые яблони и лучок с укропчиком на грядке или же разбиты альпийские горки с канадскими клёнами и японскими вишнями.
Этот посёлок был ближе к эконом-варианту. Нет, дома большей частью были в два этажа, но деревянные и старые. Сады тоже запущены, заборчики покосились, дороги отсыпаны щебёнкой и едва угадываются.
– Сдаётся мне, что здесь жила небогатая творческая интеллигенция, – сказал я. – Из числа тех, кто вначале ругал советскую власть, а потом капитализм.
– Верно, – сказал Михаил, не оборачиваясь. Он посмотрел на экран смартфона, где была выведена какая-то схема, кивнул. – Нам туда. Сигнализация сработала поочерёдно в четырёх домах, они шли из дома в дом.
– Да кто они? – спросил я. – Что тут брать-то? Я бы в такой посёлок и не зашёл… – Я быстро поправился: – Если бы был мародёром.
Бедренец посмотрел на меня с подозрением, кивнул и уверенно пошёл по краю дорожки, стараясь не шуметь и особо не светиться. Смирившись, я двинулся за ним.
Вначале мы увидели машину – старый «фордовский» пикап. Машина была пустая и стояла возле ворот одной из дач. То, что это пикап, меня обрадовало. Вряд ли кто-то ехал в кузове, значит, нам противостоит максимум два-три человека.
– Ага, – прошептал Бедренец с удовлетворением. – Крупный зверь попался. Мы его пару лет не можем взять с поличным.
Мы миновали одну за другой три дачи – во всех двери были взломаны фомкой, но аккуратно притворены. В четвёртой дверь оказалась открыта, да и внутри поблёскивали лучи фонарей. День был слишком пасмурный, чтобы работать внутри дома при свете из окон.
– Теперь тихо, – прошептал Бедренец.
– Не учи учёного…
Мы проскользнули в сени. Или пристроенная к дому прихожая в Питере и его окрестностях как-то иначе должна называться? Вестибюль? Какой-нибудь особый такой вестибюль.
Ну, пусть будет летний вестибюль, что мне, жалко что ли.
Мы проскользнули в летний вестибюль дачи, хотя если посмотреть повнимательнее – сени они и есть сени. Ящики и лари со всяким хламом. Маленький стол, на нём початая и надёжно закрытая бутылка водки – древний русский оберег от воров, по преданиям, не мешающий им воровать, но заклинающий не мусорить и не жечь.
На вешалках висела заплесневелая и полусгнившая одежда, на полу стояла древняя обувь. В завалившемся на пол валенке попискивало, похоже, там было целое мышиное гнездо. Это хорошо. Значит, восставших рядом нет.
Михаил беззвучно прошёл через внутреннюю дверь в комнату. Я за ним.
И мы сразу же увидели мародёров.
Их было двое. Мужчина в возрасте хорошо за сорок, лысоватый, в очках, с пузиком, выпирающим из-под расстёгнутой ветровки. Он стоял у старого книжного шкафа с распахнутыми стеклянными дверцами, боком к нам, но был так увлечён грабежом, что нашего появления не заметил. Рядом с ним, спиной к нам, стоял подросток лет пятнадцати, даже не поймёшь, мальчик или девочка. В руках подросток держал мощный фонарь, которым светил на книгу в руках мужчины.
– Вот она, Петя, – произнёс мужчина, развеяв мои сомнения о поле подростка. – Вот она! «Властительница надводная»! Двенадцатый и последний роман Илоны Жемчужной из серии о Дарье Чудиковой и Ктулху. Почти весь тираж погиб в типографии во время Катастрофы.
Он перевернул книгу – сверкнула аляповатая обложка, на которой было изображено очень много щупалец и улыбающаяся блондинка. Прочёл аннотацию:
– «Минуло два года с тех пор, как появившийся из глубин Океана великий Ктулху стал править человечеством, и два года без трёх дней, как простая продавщица ювелирного магазина Даша Чудикова стала его секретаршей по связям с общественностью. Благодаря природному обаянию и искромётному чувству юмора Даши Ктулху не стал уничтожать весь мир. Но станет ли Даша царицею морскою, ведь все боги древнего мира мечтают разрушить их союз? Даша готова сражаться за свою любовь и жизнь человечества. Ктулху фхтагн!»
– Станет, – сказал ломающимся голоском Петя. – Станет она царицею! Я же читал файл. Пап, неужели этот шлак много стоит? В сети он есть!
– Балбес ты, – добродушно ответил ему отец. – Это бумага. Это уникальное первое и последнее бумажное издание! Никто на такое говно нынче бумагу тратить не станет. А коллекционеры мечтают его поставить на полку. Десять тысяч рублей, как с куста.
– Скорее пять, Библиотекарь, – сказал Михаил. – Может и три. Не такая уж и редкость эта романтическая фантастика.
Мародёр подпрыгнул на месте и повернулся к нам. Он оказался не только лысоватым, но ещё и очкариком, что успокаивало.
А вот в руках у повернувшегося к нам Пети обнаружился не только фонарь – теперь бьющий нам лучом света прямо в глаза, но и двуствольное ружьё.
Ненавижу, когда дети берут в руки оружие. У них слишком мало воображения, они не колеблются, когда стреляют.
– Драный Лис! – воскликнул человек, которого Михаил назвал Библиотекарем. Пришёл в себя он на удивление быстро. – Нет, именно десять, у меня конкретный заказ. Петя! Опусти ружьё и не свети гостям в глаза.
– Но папа! – возмущённо воскликнул мальчик, но двустволку и фонарь всё-таки направил в пол.
– Ружьё у нас для защиты от агрессивных восставших, а не для конфликтов с представителями власти, – сказал Библиотекарь. – Всё в порядке.
– Да неужели? – спросил Михаил. – И документы на оружие есть?
