– О жизни – это хорошо, – решил Найд. – Я провожал… приятеля. Не люблю провожать, но надо было.
– Пошли, – согласился я. – Я тоже не люблю проводы.
Найд хмыкнул, мы двинулись от метро в сторону дома.
– Папа, Пушкин был хороший поэт?
– Да. Неужели его не проходят в школе?
– Проходят. Но он как бы главный поэт, а главный и лучший – это разное. А ты как считаешь? Кто лучший?
– Пушкин.
– Ну а серьёзно?
– Мне Маяковский нравится. И Симонов, конечно. Фамилия обязывает.
– Думаешь, они хорошие поэты?
Я пожал плечами. Остановился и нравоучительно произнёс:
Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо
вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
Найд неуверенно кивнул. Я продолжил:
Ты слышишь меня, я верю:
Смертью таких не взять.
Держись, мой мальчик: на свете
Найд быстро сказал:
– Не надо дальше. Я это стихотворение знаю, оно грустное… Пошли.
– Поэты все лучшие, – сказал я. – Если настоящие. Нельзя сравнивать. Даже с Пушкиным. Главный, конечно, Пушкин. А лучший для каждого свой.
– Наверное, так… – согласился Найд. – Почему все хорошие стихи про любовь и смерть?
– Ну с чего ты такое взял. Ещё про зверюшек: «Зайку бросила хозяйка, под дождём остался зайка…»
[7]
– Так это тоже про любовь и смерть.
Я невольно рассмеялся.
– Блин. А ты прав. Тебя не обманешь, Сашка.
Мы пошли дальше.
– Что вы сегодня делали с Михаилом? – спросил Найд, искоса поглядывая на меня.
– Да так, всякое разное. За город съездили.
– Михаил зайдёт к нам?
– Хм. Не знаю, – честно сказал я. – Хочется провести вечер тихо, по-домашнему. Давай возьмём пиццу и посмотрим какое-нибудь кино?
– Давай, – обрадовался Найд.
– А у тебя как в школе дела?
– Ну… с ребятами потрепались. Расспрашивали, как в Москве. Правда ли, что у нас кваzи запрещено по городу ходить без намордников. Вот кто такие слухи распускает, не пойму!
В ресторанчике по пути мы взяли две пиццы – «Мексиканскую», с острым перцем и салями, и «Вегетарианскую», с сыром тофу и баклажанами, на случай, если вдруг зайдёт Михаил.
Подходя к подъезду, я понял, что пицца с тофу была взята не зря.
Нет, это был не Бедренец.
В коротком плаще, с наброшенным на голову капюшоном (опять начало накрапывать, всё сильнее и сильнее), с большим пластиковым чемоданом у ног, возле подъезда стояла молодая женщина-кваzи.
– Настя! – радостно завопил Сашка и бросился к ней.
– Здравствуй, Саша. – Настя обняла его и совсем по-человечески потрепала по голове. – Почему ты без зонтика, ты весь мокрый. Денис, ты понимаешь, что Саша может простудиться?
При жизни Настя относилась к Найду очень хорошо, но после смерти и возвышения стала относиться ещё лучше. Какой-то заместительный эффект, очевидно, после того, как её братишка возвысился и перестал нуждаться в её заботе.
– Здрасте вам! Тоже рад тебя видеть, – сказал я, подходя ближе. В темноте она казалась почти прежней. Почти нормальной. Почти живой.
Только серовато-голубой цвет лица и что-то чужое, нездешнее, в глазах мешали мне обрадоваться. Даже в темноте.
– Добрый вечер, Денис, – вежливо и скучно произнесла Настя.
– Какими судьбами? Не знал, что ты с нашего раёна.
– Это не смешно и нелогично, – сказала Настя. – Меня направил Маркин. Он считает, что тебе нужна помощь эксперта.
– Точно, – сказал я. – Где же в этих сырых каменных джунглях найти судмедэксперта.
– Это…
– Знаю, знаю, – я вздохнул и взял чемодан. Тяжёлый, блин!
– Лучше неси пиццу, я сильнее, – спокойно сказала Настя, забирая чемодан у меня из рук.
Ну кто бы спорил. Кваzи сильнее человека в два – два с половиной раза. Метаболизм другой.
– У нас тут тесновато, – сказал я, отпирая дверь. Щёлкнул выключателем. – Не обессудь.
– Ничего, – обводя взглядом комнату, сказала Настя. – Вы с Найдом на диване, он широкий. Я на кровати. Или мы с тобой можем лечь на диване.
– Я нарежу пиццу, – быстро сказал Найд, забирая коробки. – Тут есть вегетарианская.
Мы с Настей уставились друг на друга, пока Найд возился с ужином.
– Вы меня ждали? – спросила Настя.
– С чего… А! Нет, думали, вдруг Михаил заглянет. Он в курсе твоего визита?
– Маркин ему сообщил.
– А почему мне не сказал?
– Догадайся.
– Чтобы я не протестовал. – Я вздохнул, отошёл от двери. – Извини. Но мне действительно трудно работать с тобой. Давай уж начистоту.
– Давай. Мне с тобой нетрудно работать. Я понимаю твою эмоциональную реакцию и постараюсь не сильно беспокоить. Если хочешь, то мы сейчас поговорим о деле, и я уйду.
– В такую погоду хороший хозяин кваzи из дома не выгонит, – сказал я, глядя в окно. – Оставайся. Только давай вначале поужинаем, я весь день на ногах.
Мы умылись и сели за стол. Настя была одета в бирюзовую блузку, которую я помнил, и лёгкие широкие брюки, которые раньше вроде как не носила. При жизни она бы ранней весной и в дорогу эту блузку не надела, но кваzи не мёрзнут, а блузка ей была хороша. Зато брюки не шли, но, наверное, хорошо скрывали тактическую кобуру на бедре. Я решил, что педалировать эту тему не стану и ограничился вежливым кивком. Найд налил себе молока, а нам с Настей воды. Посмотрел исподлобья.
Он очень переживал, когда Настя умерла. Хоть она стараниями Маркина и возвысилась удивительно быстро (причины Найд, к счастью, не знал), но мальчишке было понятно, что мои отношения с Настей изменились навсегда.
– Я рада вас видеть, – сказала Настя суховато, но искренне. – Меня ввели в курс дела… насколько откровенно я могу говорить?
– Найд в курсе, что стали появляться агрессивные кваzи, – сказал я. – И что некоторые покойники восстают аномально быстро. В этих рамках, полагаю, можно всё обсуждать при нём.
