– Тогда вам нужен ордер…
– Но данный визит неофициальный. Просто хотел показать, что мне можно доверять. Я не вор, не шпион конкурентов…
Видимо, она нажала на какую-то кнопку, поскольку к нам подошёл один из охранников.
– Витя, проводишь господина Симонова, сотрудника органов государственной безопасности, в офис тридцать два – шестнадцать? – мило улыбаясь, произнесла девушка.
Витя, крепкий кваzи средних лет, одетый в голубую форму корпоративной полиции «Газпрома», кивнул.
Да что ж за невезение.
Я огляделся. В фойе было ещё три охранника – двое мужчин-кваzи и живая женщина лет сорока, невысокая и плотная, как и все охранники – с резиновой дубинкой на поясе.
– А могу я попросить другого сопровождающего? – как можно деликатнее спросил я.
Лицо «Вити» не дрогнуло, а вот милая девушка посмотрела на меня с отвращением. И со всей прямотой двадцати лет спросила:
– Вы не хотите, чтобы вас сопровождал кваzи?
– Нет, что вы, – сказал я, подпустив в голос возмущения и обиды. – Дело не в этом. Я бы хотел, чтобы со мной пошла женщина. Понимаете… тут очень деликатный вопрос… господин Мшанин сегодня вдрызг разругался с женой… забрал ребёнка, пошёл ночевать на работу… Лида мне позвонила, попросила поговорить с мужем, уговорить вернуться. Но сами понимаете, тут лучше прийти с женщиной, чем с мужчиной.
Если бы у меня была хоть одна разумная идея, почему другу семьи, взявшему на себя неблагодарную роль среди ночи примирять супругов, лучше идти на разговор с женщиной-охранником!
По-моему, пытаться мирить ругающихся супругов вообще не стоит, только с обеих сторон отгребёшь. Пусть этим занимаются психологи, им за это хоть деньги платят. А уж идти сразу после ссоры… и брать с собой чужую тётку с дубинкой…
Бред собачий!
Но я искренне смотрел девушке в глаза, ожидая понимания.
– О, – сказала девушка. – Конечно… Лида, да?
Охранник кивнул. Спросил:
– Позвать?
– Лучше попроси её проводить господина Симонова.
Я ни секунды не сомневался, что как только отойду от стойки приёмной, девушка позвонит в службу безопасности и сообщит про странный частный визит московского гэбэшника. Ну и пусть. Мне было важно, чтобы сейчас вместе со мной не шёл кваzи.
Лифт, как и положено в подобном пафосном здании, был огромным и роскошным, с полом из карельской берёзы и отделанными гранитом стенами. Это ж сколько лишнего веса приходится таскать моторам. А всё человеческое тщеславие. Кваzи бы обошлись голой металлической кабинкой…
Кажется, я начинаю размышлять как кваzи. Может, это заразно?
Охранник Лида стояла рядом, с любопытством поглядывая на меня. Где-то на уровне десятого этажа спросила:
– Вы действительно из госбезопасности?
– Так точно, – сказал я.
– У нас что-то не так? – по-деловому поинтересовалась Лида.
– Не знаю пока, – сказал я. – Скажите, а мог кто-то незамеченным пройти в этот офис?
– Всё пишется, – коротко ответила Лида.
– Понятное дело. Но мог кто-то войти в один офис, а зайти в другой?
– Конечно. Мы же не всех провожаем, просто сейчас время ночное. У нас тут не ГУЛАГ, у нас офисы. Можно даже в ресторан на крыше пойти, туда лифт прямой, но лестницы-то никто не закрывает, взял да спустился. Или пойти в офис, где круглосуточная работа и приём. И не дойти. Или пиццу понести в один офис, а потом заглянуть в другой. Вы беспокоитесь за человека или содержимое офиса?
Хорошая девочка. Всё ловит на лету.
– За человека.
– Почему с Витей не пошли?
Ей я врать не стал. Это была серьёзная умная женщина, пережившая Катастрофу взрослой. Наверное, даже если бы я сказал, что не люблю кваzи, она бы поняла.
– Там может быть небезопасно для кваzи, – сказал я.
Лида хмыкнула, внимательно на меня посмотрела и кивнула.
Мы вышли на тридцать втором, миновали ещё один маленький стол приёмной (видимо, по причине ночного времени за столом никого не было) и прошли по коридору. Миновали большой «открытый офис», где в своих стеклянных выгородках днём трудился офисный планктон, несколько отдельных кабинетов, ещё один коридор с частыми дверями – видимо, множество мелких офисов. У двери с номером «32–16» и табличкой «Частный издательский дом “Лучший подарок”» Лида остановилась и посмотрела на меня.
Я прислушался.
Тихо.
Потрогал ручку двери.
Заперто.
– Откройте, – попросил я.
Лида поколебалась, потом сняла с пояса магнитную карточку и приложила к двери. Замок щёлкнул.
Носком ботинка я слегка приоткрыл дверь. Внутри было темно. Слабый свет из коридора делал нас превосходно видимыми из офиса, но не позволял ничего рассмотреть внутри. Вздохнув, я открыл дверь и вошёл.
Офис был небольшой, в одну квадратную комнату. Окно плотно закрывали жалюзи. На диванчике лежал мальчик Петя, накрывшись каким-то пледом, из-под которого торчали трогательно тощие, но уже изрядно волосатые руки и ноги. В кресле, запрокинув голову, сидел Мшанин, на столе перед ним, рядом с закрытым ноутбуком, поблёскивали снятые очки.
– Мертвы? – тихо спросила Лида, снимая с пояса дубинку. Я только хотел спросить, чем ей поможет резиновая палка, если мертвецы сейчас восстанут, но Лида щёлкнула какой-то кнопкой у основания дубинки – и вытащила из неё, как из ножен, тонкий стальной клинок. А неплохое снаряжение у «Газпрома»!
Я осторожно подошёл к диванчику. На полу возле диванчика лежала раскрытая книжка. В глаза бросилась строчка: «…жизнь снова наладилась, работа пошла, как прежде, и никто больше не огорчался из-за того, что утратил бесполезную привычку спать».
– Как же так… – растерянно и довольно громко сказала Лида.
– А! Кто здесь! – внезапно вскинулся из кресла Мшанин. Зашарил по столу руками в поисках очков.
Мальчик Петя заворочался и что-то пробормотал. Кажется, фигурировали слова «рано», «школа» и «нафиг».
– Лида, отбой тревоги, – сказал я с облегчением. – Всё в порядке. Андрей Ростиславович, гуд ивнинг, бон суа, бона сера.
– Что вы тут делаете? – нацепив наконец-то очки, воскликнул Мшанин. – Что происходит? Как вы вошли?
– Извините, недоразумение, – официальным тоном произнесла Лида и, окинув меня укоризненным взглядом, попыталась за локоть потащить к дверям.
– Андрей Ростиславович, нам надо поговорить, – сказал я. – Лида, всё в порядке, можете нас оставить.
– Всё в порядке? – зачем-то придавая голосу басовитости, спросила Лида у Мшанина.
Тот несколько секунд хлопал глазами, глядя то на неё, то на меня. Потом сказал убитым голосом.
