– Поэт всё-таки. – Мужчина крякнул, достал бутылку с минералкой, налил себе стакан. Вода явно была тёплой, но выпил он с удовольствием. – Будешь?
Я покачал головой.
– У меня родители погибли в Катастрофе, – сказал мужчина. – На даче были, когда всё началось… Скажи, Симонов, ты не собираешься мстить восставшим? Или кваzи?
– Нет, – сказал я.
– Докажи. Объясни мне, почему ты, с твоей биографией, сможешь беспристрастно работать с восставшими.
– Восставшие ничего не соображают, – сказал я. – Ими руководят инстинкты. Мстить им – зачем? Достаточно надёжно изолировать.
– Чтобы не превратились в кваzи?
– Тоже не имеет смысла. Кваzи не агрессивны. Ну, не более чем люди.
– Но многие считают, что они наши конкуренты. Что рано или поздно сотрут нас с лица Земли. Они вроде как не размножаются, но говорят, что кваzи и не умирают.
– Кваzи слишком другие, – сказал я. – Дело не в цвете кожи, конечно. И даже не в том, что они прочные. У них мозги работают по-другому, они все на чём-то зациклены, однонаправленны. Не способны развиваться и испытывать эмоции. Это не конкуренты, это совсем другой вид. Вот будь кваzи точно такими, как мы, только быстрее, сильнее и умнее – с ними пришлось бы воевать. Не на жизнь, а на смерть. А с такими, как они есть, мы можем сосуществовать.
– Логично, – признал мужчина. Задумался.
– Товарищ подполковник, – сказал я. – Извините, что не в своё лезу… у вас кондиционер явно сломался.
– Три дня как заявку отправил, – кивнул мужчина.
– Давайте я попрошу Витю Павлова к вам зайти? Лейтенант из второго отдела. Он до того, как в училище пойти, работал мастером по ремонту кондиционеров. Нам в комнате наладил за полчаса.
Мужчина крякнул.
– Какой ты шустрый, Симонов… Ладно, зови своего Витю. Я подумаю о твоём назначении.
* * *
К семи часам совсем рассвело, на улицах было полно народа. В переулок Джамбула мы въехали все вместе – я, Бедренец и Настя. Ну и водитель, конечно, в Санкт-Петербурге я ни разу не видел Михаила за рулём.
Нас выгнали с места гибели Белинской. Выгнали, можно сказать, с позором. Меня – за то, что не смог спасти Марию. Михаила – за то, что позвонил и привёл в действие взрыватель. Настю – за то, что пыталась прорваться на место происшествия и ругалась с охраной.
Напрасно я потрясал своими бумагами, напрасно Бедренец ссылался на свой высокий статус и грозился позвонить Представителю. Кончилось тем, что предводитель кваzи сам ему позвонил и устроил такой разнос по телефону, что Михаил стал серее обычного.
Оцепление распустили, с нас собрали объяснительные, а на месте происшествия остались работать оперативники Представителя, те самые, которых как бы и нет. В общем – неравнодушные кваzи и люди, самостоятельно возложившие на себя груз обязанностей по поддержанию порядка в городе.
Удобно это у них устроено. Идеологи анархизма, от Прудона до Бакунина с Кропоткиным, были бы счастливы. Наверное, служебную ведомость несуществующих спецслужб у них составляют тоже на общественных началах. И деньги за общественную работу получают в неофициальном порядке. Но, я уверен, точно так же неофициально платят налоги, ибо кваzи в массе своей предельно законопослушны.
Ехали мы в молчании, уставившись в окна машины, будто провинциалы, впервые попавшие в Питер. Водитель тоже молчал, только высадив нас, сказал виноватым тоном:
– Михаил Иванович, мне позвонили, сказали, что отзывают. Вам, наверное, другого водителя выделят, или Игорь вернётся.
– Хорошо, – ответил Бедренец, выбираясь из машины. – Спасибо.
Всем нам было прекрасно понятно, что другого водителя у него не будет. Драный Лис окончательно впал в немилость у начальства.
– Зайдём? – спросил я, глядя на кваzи.
– Мои вещи всё равно у тебя, – ответила Настя.
– Если ты ещё не засыпаешь… – деликатно сказал Бедренец.
Я пожал плечами. Какой уж тут сон. Перед глазами до сих пор была Мария Белинская. До и после.
Разумеется, я не стал писать в объяснительной, что она была кваzи. Только про взрыв, после которого, пребывая в состоянии шока, спустился в квартиру, наорал на сотрудников и пошёл умываться в ванную комнату.
Откуда, впрочем, нашёл время послать краткое сообщение Маркину – с одной-единственной, но неотложной просьбой.
– Пошли, – сказал я. – Найд уже должен был проснуться.
Найд действительно проснулся. Едва я позвонил в дверь, как услышал громкий возглас:
– Кто?
У меня даже не нашлось сил сказать что-нибудь про коня в пальто или ленинградского почтальона.
– Папа. С Михаилом и Настей. Всё в порядке…
Договаривал я уже при открытой двери. Найд распахнул дверь и прижался ко мне. Я даже не сразу понял, что в опущенной руке он крепко сжимает кухонный нож.
– Почему ты не звонил? – спросил Найд через мгновение, отстранившись. Я вздрогнул – мне показалось, что на щеке у него засохшая кровь.
Потом я понял, что это томатный соус от вчерашней пиццы.
– Будить не хотел.
– Ты что, думал я спал?
Я задумчиво посмотрел на Найда. Он был в пижаме и босиком.
– Если честно, то надеялся, что спал.
– Ну, спал, – виновато признался Найд. – После того, как Настя позвонила и сказала, что всё в порядке и вы скоро приедете, уснул. А когда проснулся, то увидел, что вас нет и звонков не было.
– Умойся, – сказал я. – И ножик положи, пожалуйста. Можешь нарезать хлеб, потом положить.
Найд кивнул, с подозрением глядя на меня. Спросил:
– А где твоя куртка?
– Продал, чтобы купить тебе «Азбуку», сынок… – сказал я. – Да просто изгваздал за ночь, выбросил. Давно хотел купить себе новую.
Найд умчался в ванную, мы вошли в комнату. Я посмотрел на остатки засохшей пиццы на столе.
– Ну что, моя командировка, похоже, заканчивается, – бодро сказал я. – Михаила от дела отстранили, мне тем более ничего не светит. Впрочем, преступница тоже уничтожена. Может, вернёмся в Москву последним «Сапсаном», Настя?
– Я бы по музеям походила, раз уж оказалась в Питере, – с любопытством глядя на меня, сказала Настя.
– Хорошее дело, – сказал я. Вздохнул, демонстративно прислушался к плеску воды в ванной. – Но мальчику надо учиться, а тут он совсем от рук отобьётся. Мы, наверное, соберём вещи и…
– Денис, – сказал Михаил.
Я запнулся, посмотрел на него.
– Денис, что там произошло? О чём вы говорили с Марией?
