– Нет.
– И вы, вероятно, присутствовали при этом.
– Да, но…
– Анастасия! – Полозков наставительно поднял руку. – Я хочу отметить, что находиться рядом с этим мужчиной небезопасно для женщины-кваzи. Ничего плохого не хочу сказать, но мне кажется, Денис, что у вас есть серьёзные проблемы с женщинами!
– Это не у меня с ними проблемы, а у них со мной, – пробормотал я. – Поверьте, я не убивал Белинскую. Я стал свидетелем её самоубийства… в некотором смысле.
– Всё равно это неспроста, – не унимался Полозков. – Ваше неприязнь к кваzи, особенно к женщинам-кваzи, она ощущается…
– Он нормально относится к женщинам-кваzи, – сказала Настя. – Я бы его иначе не любила.
Даже я вздрогнул. А Полозков смутился. Спросил:
– Как вы могли принимать кваzи за живую женщину, Денис?
– Она была не совсем обычной. Она выглядела как человек и вела себя как человек.
Полозков снял очки. Спрятал в карман. Поморгал. Потом спросил:
– Кваzи второго порядка?
– Ну, можно и так сказать. Суперкваzи.
– С разносторонними интересами? С полноценными эмоциями?
Я кивнул.
– Невероятно, – произнёс Полозков. – И она погибла?
– Да. Но я полагаю, что есть и другие, подобные ей.
– Она причастна к странностям с восставшими и кваzи?
– Почти наверняка. Она могла управлять кваzи, как вы управляете восставшими. А восставших могла поднимать ускоренно и блокировать от влияния обычных кваzи.
– Господи, но зачем кому-то приказывать кваzи укусить человека? – воскликнул Полозков. – Это же провокация чистейшей воды! Разжигание розни!
Он замолчал. Потом кивнул и удовлетворённо произнёс:
– Ага. Понял. Именно для этого и поднимали. Но что вы хотите узнать от меня?
– Про генный локус «Райский сад» вы знаете? – спросил я в лоб.
– Слышал что-то, – Полозков явно почувствовал себя неуютно. – Одна из теорий…
– Профессор…
– Да, самая убедительная теория. – Он снова достал очки и нацепил на нос. – Пожалуй, единственная достойная обсуждения. Даже подтверждённая, хотя это и не моё дело. Что вы хотите спросить?
– Почему вымерли динозавры?
– Э… – Полозков уставился на меня.
– Ну вы же не могли не рассматривать такую гипотезу. Хотя бы научного интереса ради.
– Увы, это всё недоказуемо и непроверяемо…
– Александр Павлович… – сказал я укоризненно. – Вы мне сами рассказывали о пяти или шести массовых вымираниях видов. Помните? Девонское, пермское, мел-палеогеновое… Не ждёт ли нас кайнозойское?
– Хорошая у вас память, – вздохнул Полозков. – А у нынешних студентов…
– Все и всегда думают, что причиной гибели целых видов живых существ может быть вирус, астероид, оледенение, иная массовая смерть… А что если причиной гибели стало бессмертие? Восставшие сверчки выжирают начисто свою кормовую базу – и медленно умирают. Восставшие динозавры тупо сжирают друг друга…
– Насекомые не восстают, – сказал Полозков. – Не наговаривайте. У них нет локуса бессмертия.
– «Слышали что-то», да? – с укором спросил я. – Полозков, почему я вас не арестую, как вы думаете?
– Почему? – с вызовом спросил Полозков.
– Потому что мне симпатично ваше упрямство. Я понимаю, что вы защищаете.
Профессор достал клетчатый носовой платок и протёр им абсолютно сухой лоб. Мёртвые, знаете ли, не потеют.
– Денис, но вы же понимаете, что если станет известно, что случай с людьми не первый… – жалобно произнёс он. – Если до всех дойдёт, что некоторые виды уже становились бессмертными и в результате вымирали сами и уничтожали всё вокруг…
– Все, кто вымирал, были лишены разума, – сказал я. – Так ведь? А мы разумны. И живые, и кваzи. Мы можем что-то сделать. Мы можем приспособиться к этому дурацкому бессмертию. Откуда оно вообще взялось?
– А откуда взялись мы? – спросил Полозков. – Мать-природа ничего не отбрасывает. Никакие варианты. Бессмертие вполне возможно, вопрос лишь в том, нужно ли оно для развития и сохранения вида? Существуют медузы, которые теоретически бессмертны. Алеутский морской окунь, несколько видов черепах, моллюсков… в Северной Америке растёт сосна, которой пять тысяч лет… Мы, люди, связаны пределом Хейфлика – наши клетки могут делиться лишь пятьдесят раз. Но есть и спящий локус бессмертия. «Райский сад»… из которого мы изгнаны. Иногда природа включает этот механизм и смотрит, что получится. Пока ничего путного не вышло.
– Вы так говорите о природе, словно она разумна, – сказала Настя.
– Нет, это я так, фигурально… – смутился Полозков.
– Но почему сразу у всех людей? У всего вида? – спросил я.
Полозков развёл руками:
– Я вам могу рассказать что-то о динозаврах. Даже о мамонтах кое-что. О сверчках многое могу рассказать. Про бессмертие… ну, вы вроде сами всё знаете, что и я… А вот как это работает, почему реакция так глобальна – это не ко мне, простите. Зачем вы меня вызвали, Денис? Что именно хотите спросить?
– Теория о том, что вымирания видов были связаны с появлением бессмертных существ – она широко распространена?
– Не думаю, – признался Полозков. – От коллег не слышал. Сам такими мыслями практически ни с кем не делился.
– Вот и расскажите, с кем поделились.
Полозков как-то сразу обмяк.
– Но это был просто разговор…
– С кем?
Полозков с несчастным видом посмотрел на Настю.
– Пойду, посмотрю, что там Сашка делает, – сказала Настя и отошла в сторону.
Я стоял и смотрел на палеонтолога.
– С Викторией мы говорили об этом, – признался Полозков. – Довольно долго обсуждали. Незадолго до того, как вы… как она…
– Хорошо, но мало, – сказал я. – Это всего не объясняет. С кем ещё?
– Но я… я не могу, я обещал…
– Понимаю. На самом деле вы уже почти ответили, Александр Павлович. Но я бы хотел услышать.
– А если бы я не приехал? – вдруг спросил Полозков. – Если бы меня не отправили в Питер, или если бы что-то случилось по дороге?
– Алпалыч, дорогой, ну так это тоже было бы ответом, – улыбнулся я. – Говорите, и я оставлю вас в покое. Можете сразу отправиться домой.
– Ну уж нет, – неожиданно сказал Полозков. – Раз уж выбрался – у меня тут хватает и друзей, и научных интересов… Хорошо, ваше дело. Вам с этим разбираться, хотя я ума не приложу, что вы станете делать!
Я выслушал Полозкова.
Пожал ему руку.
