Оба поползли по мокрой траве – ткань мундиров за считаные секунды пропиталась водой и грязью. Гул орудий (напоминающий раскаты грозы) слышался всё ближе, советские войска заходили с севера, ориентируясь на покрытую золотой краской скульптуру богини Виктории на колонне Победы
[40]. Лютвиц с новым напарником залегли возле старой сосны. По очереди прозвучали ещё четыре выстрела – пули с чмоканьем вошли в ствол соседнего дерева, ложась в паре сантиметров от их голов, всё ближе и ближе. Они подождали ещё, но больше в их сторону никто не стрелял. Лес затих.
– Шарфюрер, – подал голос Вольф. – Могу я ненавязчиво поинтересоваться – кто вы и каким образом оказались в ночном парке с французским ровесником мамонтов в руках?
Блондин повернулся. Казалось, в темноте его глаза светились – как у кошки.
– Моя часть уничтожена русскими полностью, обстрел «катюш», – глухо сказал он. – Обозы сгорели. Взял «лебель» у мёртвого фольксштурмовца, шёл к рейхстагу – там велено собираться уцелевшим. Захотел срезать путь, через Тиргартен поближе. Услышал вдали женские крики, побежал на помощь… заблудился. Чаща тут, господин гауптштурмфюрер, – сам Сатана дорогу не найдёт. Дальше началось. Стрельба. Я не понимаю, с какой стороны, кто, чего… Только вышел сюда – и вдруг вижу труп женщины… с отрезанной головой. А я ведь совсем недавно, буквально только что…
Лютвиц понял всё с полуслова:
– Вы уже видели подобное раньше?
Блондин слегка помедлил с ответом.
– Да, на Тельтов-канале, – сообщил он. – Я столкнулся лицом к лицу с человеком, который убил трёх женщин. Одну из них я знал лично. Коттедж неподалёку от воды, там на кухне обезглавленный труп, в подвале три головы в банках… Залёг в засаде… Стрелял в него, понимаете, в упор стрелял… А он ушёл. У вас кровь идёт, герр гауптштурмфюрер.
– Это не моя… – машинально ответил комиссар и, неловко подвинувшись боком, вытащил из кармана платок. Вытереть щёку, впрочем, не получилось – тёмная жижа на коже лишь размазалась в бурые разводы, сделав лицо схожим с ритуальной маской. Лютвиц видел, как умер Хофштерн – мгновенно. Пуля попала между шеей и затылком, Вилли за считаные секунды истёк кровью. Память раз за разом услужливо прокручивала момент: друг смотрит на него открытыми, уже мёртвыми глазами. Это он виноват в смерти Вилли, а ведь парень наотрез отказался дать «нужные» сведения на допросе у Рауффа. Вольф сам позвал на «дело» Хофштерна, уже собравшегося (в шутку или нет – теперь не узнаешь) бежать в Испанию. Помочь в последний раз попросил. Надо было сказать: иди, я один запросто справлюсь… Теперь, получается, и жертва мертва, и Вилли убит. Отлично сработано, нечего говорить. Комиссар не ощущал слёз. Ему было жаль Хофштерна, но особенно бесил факт, что тот погиб совершенно бессмысленно. После смерти жены и детей из сердца Лютвица попросту исчезли нормальные человеческие чувства, ему теперь неведомы горечь утраты или сожаление. Осталась одна эмоция, которую он в данный момент испытывал, – НЕНАВИСТЬ. Дисней обвёл их вокруг пальца. Опытнейших работников «крипо», уж они-то с Вилли раскрыли не одно преступление. Ветер завывал всё сильнее, грохот русской артиллерии слышался совсем близко. Вольф посмотрел на шарфюрера, проверявшего магазин «лебельки».
Парень явно не тот, за кого себя выдаёт.
Незнакомец очень сильно не в себе. Под страшным нервным напряжением, хотя руки не трясутся. Впрочем, жители востока сейчас все психованные – Пруссия под сапогом русских, Кёнигсберг пал, командующий гарнизоном Отто фон Ляш подписал капитуляцию и заочно приговорён к смерти как предатель
[41]. Конечно, ни от какой части этот человек не отставал – придумал на ходу. Винтовка чужая – ну, мог действительно подобрать, сколько трупов сейчас по всему городу после артподготовки русских валяется… Но скорее всего, отнял у кого-то или украл. А вот про остальное – похоже, не врёт. Он видел мёртвых девушек, тут без вариантов: когда говорит, аж голос ломается. Остальное – сомнительно. Плюс ко всему, парень контужен, несёт явную чушь. Стрелял в человека в упор, и тот остался в живых? Исключено. Скорее, на шарфюрера подействовали отрезанные женские головы – слегка в уме повредился. Неудивительно, учитывая, что творится вокруг. Тем не менее унтер-офицера необходимо допросить как ценного свидетеля. Только где? В ночном лесу, под прицелом маньяка со снайперской винтовкой? О… вот что ещё не сходится. Человек заявляет: дом убийцы-коллекционера рядом с Тельтов-каналом. Но там не живут правительственные чиновники высокого ранга… Кроме того, кварталы Тельтова уже оккупировали русские (что бы ни вещал по радио доктор Геббельс). Значит, Вольф прав в своих выводах – убийц как минимум двое. Дисней и подручный «мультипликатор», вероятно, выполняющий чёрную работу по доставке и похищению жертв, уничтожению улик… В море крупных хищников вроде акул всегда сопровождают рыбки-прилипалы. Падальщики, хватающие остатки гнилого мяса и глядящие предводителю в пасть. И пойми теперь, кто именно сейчас по ним стреляет. Быть может, главная акула уже уплыла, а их отвлекает конкретно падальщик, выполняя нехитрую, но эффективную задачу.
Шарфюрер меж тем сосредоточенно рассматривал винтовку.
– Давайте отползём подальше, – предложил Лютвиц. – Соблазн продолжать перестрелку велик, но со снайпером мы не справимся, оружие не то. У меня здесь машина. Заедем в здание гестапо и попробуем вернуться с пулемётом. Это достаточно быстро.
В глазах эсэсовца словно застыли осколки льда. Он смотрел на комиссара с неприязнью и даже с откровенным презрением. Казалось, дай ему волю – пристрелит заодно и Вольфа.
– Нет, – отрезал он. – Я останусь здесь, господин гауптштурмфюрер. Есть вероятность – человек, встреченный мной на Тельтов-канале, скрывается в лесу. Да, я не уверен – более того, серьёзно предполагаю, что могу ошибаться… но хочу выяснить это точно. В любом случае, я больше не дам ему уйти. Я не поеду, приятного вам путешествия.
– Это не просьба, а приказ, – надменно сказал Лютвиц. – Я старше вас по званию.
– О, как интересно, – криво улыбнулся шарфюрер. – И что вы тут сделаете? Отдадите меня под трибунал за неисполнение ваших указаний? Ну, попробуйте. Сейчас самое время.
Вольф в удивлении воззрился на блондина.
Он понятия не имел, что происходит и как ему поступить. Приказ капитана фельдфебелю исполнялся беспрекословно, это в крови у уроженцев Германии – распоряжения вышестоящего начальства ни в коем случае нельзя ослушаться. Приказы в рейхе, даже самые бездумные, жестокие и тупые, выполнялись автоматически. В армии, СС и многочисленных структурах безопасности… Befehl ist befehl
[42]. Поколебавшись секунд тридцать, Лютвиц списал демарш на контузию и сложности с кровообращением головного мозга. Ведь трудно сказать, насколько серьёзны повреждения, полученные этим человеком во время боёв в городе. На фронте под Киевом после разрыва бомбы у штурмманна Лемке кровь пошла из ушей, а тот начал смеяться. Бесконечным, истерическим, обезьяньим хохотом, пока фельдшеры не увезли его в лазарет. Надо относиться к парню спокойно и вежливо, тут нет психиатра. Наверняка и срывы возможны.
