– Хорошо, пожалуйста, – мягко промолвил Вольф Лютвиц. – Ладно, давайте попробуем задержать головореза вместе, а разберёмся уже потом. Только учтите, почти стопроцентно он здесь не один. По моим данным, у него может быть шеф, которому тот тщательно подражает, совершая убийства-копии. Ваш «бессмертный» на Тельтов-канале – всего лишь пешка, орудие в руках своего хозяина. И я не знаю, кто из них двоих вёл по нам огонь. У «партнёров» вполне могла произойти смена караула.
Блондин даже не сделал попытки удивиться.
– Я это подозревал, – кивнул шарфюрер. – Тот, кто едва не убил меня, – очень хороший стрелок. Ещё немного, и снайпер уложил бы нас наповал. А тип с головами в банках толком оружие в руках держать не умел. Он промахнулся с очень близкого расстояния. Гауптштурмфюрер, простите, с чего вы сделали выводы о связи преступников? Хотя… Нет-нет-нет. Я ошибаюсь. Два незнакомых маньяка не станут просто так копировать друг друга. Разумеется, вы правы. Один из них начальник, а другой – тупой, трусливый подчинённый.
Блондин говорил так, словно они не валялись в крови и грязи в зловещем ночном лесу. А сидели в тёплом помещении элегантного кафе «Корона» на Принц-Альбрехт-штрассе, затягиваясь дорогими сигарами и попивая настоящий кофе (ничуть не эрзац, выдаваемый по пайкам), вышколенный же кёльнер, согнувшись в полупоклоне, ставил им на столик бокалы с французским коньяком. «Он точно работал в полиции, причём именно в «крипо», – подумал Лютвиц. – В Кёнигсберге, Мюнхене или в другом городе, но парень не новичок в наших делах. Господи милостивый, кто же этот унтер-офицер? Впрочем, какая теперь разница».
– Рад, что вам понравились мои выводы, – саркастически сказал он. – А сейчас начнём рассуждать трезво. К трупу девушки я не советую приближаться… Охотник специально оставил приманку. Шарфюрер, вы до войны бывали в Берлине, Тиргартен хорошо знаете?
– Нет, – качнул головой унтер-офицер. – У меня своя ферма, много работы в деревне… Не получалось выбираться в большие города.
Лютвиц еле сдержал усмешку. О, кто бы сомневался.
– Вот и славно. Позвольте некоторое время быть вашим гидом, правда, толку от меня, в сущности, немного. Я, пусть и здешний уроженец, не слишком хорошо ориентируюсь в парке ночью, даже при лунном освещении. Кстати, светит излишне ярко, рискуем словить пулю. Попробуем обогнуть убийцу… или убийц сзади. Сразу объясню – мои к нему счёты ничуть не меньше ваших. Парень застрелил моего друга, а я такое не люблю. Следуйте за мной, шарфюрер. Придётся быстро пересечь открытое пространство: за минуту мы окажемся в полной недосягаемости… Надеюсь, повезёт. Вы готовы?
– Да.
– Начинаем.
Пробежать они успели лишь десять шагов.
Из глубины леса полыхнуло огнём, сосна в паре метров от Лютвица брызнула в стороны щепками. Второй и третий выстрелы раздались, когда невольные напарники снова лежали на земле. Шарфюрер осторожно поднял к плечу винтовку и прицелился, водя стволом. Противника он не видел, но сделал вывод: на этот раз перед ними весьма плохой стрелок. Они же как на ладони, хорошо освещены луной. Значит ли это… Мысль закончить не получилось – новый кусок свинца обеспечил дождь из щепок.
– Рано или поздно я пристреляюсь, – послышался истерический голос. – Я вас хорошо вижу, а вы меня нет. Да, довольно сложно будет вас убить, однако постараюсь.
Вслед за фразой прогремел новый выстрел, сопровождаемый визгливым хохотом.
Вольф посмотрел на шарфюрера и улыбнулся.
– Искренне поздравляю. Похоже, нужный экземпляр судьба преподнесла вам на блюдечке.
БЕЗДНА № 4
ЖЕЛЕЗНЫЙ ГРОБ
(Будапешт, Австро-Венгрия, 2 июня 1914 года)
…Я держала свой отъезд в секрете. Родителей извещать не стала, они у меня, к сожалению, крайне старомодны. Маменька однажды вполне натурально (шишку на затылке набила) упала в обморок, услышав, как моя подруга по университету, будучи в моём возрасте – целых тридцать пять проклятых лет! – и не замужем, страстно поцеловалась с неким господином после совместного визита в пивную. Нет, лучше их не огорчать. Я должна устроить свою жизнь и достойна тихого женского счастья. Папенька и маменька происходят из родовитых, но обедневших ещё в начале прошлого века дворян, увы, неспособных обеспечить мне достойное приданое. А кому в наше время нужна бесприданница? Крестьяне – и те нос воротят. Мне рассчитывать не на кого. Когда же я, скопив на службе в канцелярии городского управления трудами праведными скромный капиталец, открыла собственный магазин шляпок, выяснилось: мужчины чересчур избирательны. Несмотря на приятный банковский счёт (я весьма бережлива), немногие желали со мной познакомиться. Да и я сама, честно говоря, не горела желанием связать судьбу с полупьяным унтер-офицером из гонведов
[43], приказчиком соседней галантерейной фирмы или приезжим торговцем засахаренными фруктами. Пусть моя красота слегка поблёкла, я знаю себе цену. Родители пытались сватать мне растолстевших господ среднего возраста, с остатками засаленных волос на висках – те с удовольствием пожирали приготовленный мамой гуляш и раздевали меня маслеными глазками. Но я ни разу не осквернила себя, хотя и терзалась желаниями плоти, – от греха спасли горячие молитвы святому Иштвану, покровителю нашей бедной Венгрии. Сама-то я живу в Вене, ещё прадедушка и прабабушка переехали туда из Карцага… Но я никогда не сомневалась, что отыщу своё счастье в Будапеште. Для этого и берегла невинность.
Сознаюсь, в последнее время я несколько упала духом.
Сорок лет не за горами. Настоящая старость. А суженого даже на горизонте не видать. Вот тогда-то я, мучаясь бездельем в милом магазине, украдкой начала просматривать объявления раздела «Знакомства» в газете «Винер Цайтунг» и… наткнулась на НЕГО. «Интеллигентный, романтичный. 37 лет. Увлекаюсь астрологией. Отдам своё сердце нежной и чудесной, кому за 30. Бела Хоффман, Будапешт». Меня словно молнией прошибло. Можете смеяться, но я сразу поняла – это судьба. Да-да. Тихий, скромный, прекрасный человек. Я пересилила свою гордость, написала ему. Он ответил буквально через неделю! Мы обменялись фотографиями. Бела разоткровенничался – вы красавица, не могу насмотреться на вас, чувствую теплоту в своём сердце. И началось. Мы заваливали друг друга десятками посланий, я специально вставала ни свет ни заря и, затаив дыхание, ждала у двери почтальона – ну где же он, наконец? Спустя три месяца Бела приехал в Вену, и я была поражена его обходительностью, интуицией, джентльменскими манерами, щедростью. Он водил меня по кафе и ресторанам, всегда платил за двоих. Попивая превосходный горячий шоколад, мы беседовали об астрологии, мистике, о старости и невменяемости государя императора Франца-Иосифа (шёпотом, разумеется). Бела просто поражал своей редкой эрудированностью. Казалось, он разбирался во всём.
Стыдно признаться, но я готова была отдаться ему прямо в кафе.
Мои щёки пылают от румянца, однако… я с трудом удержалась, чтобы сразу не позвать Белу в свою одинокую девичью постель (и даже после сожалела об этом). Впрочем, он не настаивал, хотя было видно: я весьма интересна ему как женщина. Всё, что мы позволили себе, – это поцелуй на прощание. Возлюбленный, впившись в мои губы, столь горячо сжимал мой стан в своих объятиях, что я едва не лишилась ума от возбуждения. Стоит ли говорить – уже через пять дней я получила послание из Будапешта с вложенной внутрь открыткой. Я дрожащими пальцами разорвала надушенный одеколоном конверт и прочитала фразу, коей давно грезила во снах: «Дорогая, ты выйдешь за меня замуж?» Глаза переполнились слезами, и я разрыдалась прямо при почтальоне, повторяя в его присутствии: «Да, да, да!» (Чего, конечно же, порядочной девушке делать не следует.) Увы, мы оба немолоды, и потому в дальнейшем наша переписка свелась от пылких признаний в любви к техническим особенностям моего будущего переезда в Будапешт. Бела предложил продать шляпный магазин, снять деньги со счетов в банках, приложить к этой (уже немаленькой) сумме его приличные сбережения и открыть фешенебельный ресторан. Господи, как я раньше-то не додумалась! К чёрту эти шляпки и привередливых покупательниц. Я сама распланирую ремонт и отделку – наш ресторан будет самым популярным и престижным в Будапеште. Мы назовём его просто – «Бела & Мария». Наймём опытнейших толстяков-поваров, внимательных, услужливых официантов. И кто знает – может быть, к нам начнут заезжать на завтрак сливки общества, а в итоге почтит вниманием и сам наследник престола, его высочество герцог Франц-Фердинанд. Ох, что-то я размечталась. Впереди ещё уйма дел. Договорились – обвенчаемся тихо, без шума. Причин хватает, в первую очередь – элементарно жалко денег. Бела не хочет звать на свадьбу своих родственников ввиду их провинциальности, ну а я-то моих – тем более. Маман мечтала увидеть меня в браке с пожилым бароном старой аристократической фамилии, а жгучий красавец с закрученными усами явно не зять её мечты. Однако мне не хочется, чтобы Бела считал меня скучной и предсказуемой. В конце концов, я венгерская девушка тридцати пяти лет (о боже, зачем я это повторяю?!) и чрезмерно много времени провела без мужчины. О венгерском темпераменте в Вене складывают легенды, и скажу вам честно – всё это правда. Ух, что я сделаю с Белой, едва увижу его! Маман скептически предупреждала: в первый раз больно, но ничего – потерплю. Ждать нету больше сил, я хочу провести с ним ночь, ощутить мускулистые руки и губы на своём теле. Оно вовсе не увяло, нет, – с годами ещё больше налилось горячими соками жизни.
